Величайшие танковые командиры - [54]

В конечном итоге началась настоящая гонка — кто первым придет в Мессину, находящуюся на северо-западной оконечности острова. Хотя американцам предстояло пройти большее расстояние при примерно одинаковом вражеском сопротивлении, у них за спиной стоял постоянно подгоняющий своих солдат Паттон. Понятно, что многие командиры предпочитали встретиться лицом к лицу с противником, чтобы не подвергнуться гневу своего командующего. Паттон преисполнился решимости выиграть гонку. И это ему удалось! Паттон с триумфом вошел в Мессину утром 17 августа. «Самый лучший проклятый пинатель в задницу во всей американской армии», — так Паттон называл сам себя. Такой подход действовал. Его армия быстро закалилась в боях и приобрела опыта больше, чем обещала краткосрочная Сицилийская кампания. «7 Армия показала всему миру, на что способен американский солдат, когда им правильно руководят». В то же время 8 Армия еще больше укрепила свою высокую репутацию. Но и немцы показали себя с лучшей стороны. Упорная оборона частей генерала Хубе на линии Этна и его отступление через пролив описываются историками, как пример тактического мастерства.

«Инцидент» с Паттоном

Кампания в Сицилии не только доказала способности Паттона, как боевого командира. Она также высветила его бурный вспыльчивый характер, который привел к серии инцидентов во время посещения раненых в госпиталях. В первом случае Паттон посетил 15 эвакуационный госпиталь вскоре после того, как побывал в районе побоища возле горы Троина. 1 пехотная дивизия понесла там тяжелые потери в ходе жестоких четырехдевных боев. (Позднее Паттон снял и командира дивизии, и его заместителя.) Посетив раненых, Паттон поговорил с некоторыми и вручил им медали. И тут он обнаружил рядового из 1 дивизии, который не имел ран. Когда Паттон спросил его, почему он находится в госпитале, солдат ответил, что не может больше воевать. Паттон громко обругал его и ударил перчатками по лицу, а затем убрался прочь, громко проклиная трусов и симулянтов. Эта стычка заставила его разослать командирам частей меморандум.

До меня дошло, что маленькое число солдат идет в госпиталь под тем предлогом, что нервы не позволяют им сражаться. Такие люди трусы и бросают тень на всю армию. Они позорят своих товарищей, которых бессердечно бросают нести тяжесть битвы, в то время как сами используют госпиталь, как средство спастись. Вы должны принять меры, чтобы выявить подобные случаи и послать их не в госпиталь, а обратно в части для расследования. Те, кто не желает сражаться, должны предстать перед военным трибуналом по обвинению в трусости перед лицом врага.

На этом все могло и закончиться, однако через несколько дней Паттон решил посетить еще один госпиталь (93 эвакуационный). Повторилась та же самая драма. Паттон нашел еще одного солдата, который сказал ему, что страдает от нервов. Паттон взбесился и назвал солдата «поганым трусом и вонючим сукиным сыном». Он также пригрозил застрелить его, вытащил один из своих пистолетов и начал размахивать им под носом у солдата. Потом он приказал полковнику Карьеру, коменданту госпиталя, проследить, чтобы этот человек был немедленно отправлен обратно в свою часть. Наконец он ударил расплакавшегося солдата с такой силой, что стальная каска полетела через всю палатку. Вмешался комендант госпиталя, и Паттон убрался.

Сначала Паттон пытался игнорировать происшедшее. Вскоре после этого он прибыл в штаб генерала Омара Брэдли и сказал: «Прошу прощения, Брэд, что опоздал. Заскочил по пути в госпиталь. Там оказалась пара симулянтов. Я треснул одного, чтобы вернуть ему боевой дух». Нет никаких сомнений, что он вскоре забыл об инциденте. Однако на самом деле история не кончилась. Комендант госпиталя подал Эйзенхауэру неофициальный рапорт, который наделал много шума. Эйзенхауэр в своей книге «Крестовый поход в Европу» пишет: «История разлетелась по всему госпиталю и помчалась по соседним частям с быстротой молнии. Я вскоре получил неофициальный рапорт от хирурга, заведовавшего госпиталем, и уже через несколько часов ко мне примчалась группа корреспондентов газет, которые побывали там, чтобы выяснить все детали».

Пресса начала поносить Паттона. В конце концов, его спасла только убежденность Эйзенхауэра, что «Паттон еще потребуется нам в предстоящих грандиозных сражениях». Однако до этого ему пришлось публично покаяться. Паттон лично извинился перед персоналом 93 госпиталя. После этого генерал добровольно проделал это в каждой дивизии, пытаясь объяснить мотивы, которые заставили его ударить солдата. Ведь он всего лишь «пытался вколотить немного ума». Паттон в своем дневнике описал свой гнев и разочарование. «Мои войска уничтожили 177000 немцев, итальянцев и французов — убитыми, ранеными и пленными, из них убитыми и ранеными 21000. Наши средине потери составляли одного человека на13½ врагов. Было бы национальным позором позволить армии потерять такого командира».

Следует также сказать, что, если бы Эйзенхауэр позволил снять Паттона после этого инцидента, американская армия потеряла бы своего величайшего танкового командира. К счастью для союзников это не случилось. Но было совершенно ясно, что в будущем Паттона нельзя оставлять без строгого контроля и постоянного надзора сверху, и его нельзя ставить на пост выше командующего армией. Возможно, он был и прав, но действовал неверно. Джордж Паттон был полевым командиром и презирал политические интриги, кипевшие в высших штабах союзников. Это было частью его, как превосходного полевого командира.