Велиалит - [22]

Тут же в глазах золотого льва загорелся огонь. Львиный зев закрылся. Пасть оскалилась и прорычала:

— Глупец, надо отыскать ключ. Думаешь, Повелитель бы сам ее не открыл, если бы знал, как?!

— Ты говоришь о себе в третьем лице?, — усмехнулся колдун.

— Я о тайне, которую я храню. Даже я не знаю, что скрыто в моих недрах. Ключ в этом городе, это я знаю. Именно поэтому его и избрали, как поле Вселенской битвы. — Лев усмехнулся. — Знаешь человека, которого кличут Крысой?

— Конечно, — в глазах колдуна загорелся недобрый огонек. — Как я сам не понял!

Глава 5. ВЕЩИЙ СОН

— Ну и что ты думаешь по этому поводу?, — поинтересовался Фил. — Что-нибудь узнал?

— Понятия не имею, — Рома повертел в руках маленький кинжал. — В ювелирном магазине оценщица сказала, что лезвие — чистое серебро, безо всяких примесей. В рукояти — довольно крупный изумруд. Очень тонкая работа, ручная, очень старая. Практически антикварный артефакт.

— Ага, с крылышками. — Саша провел рукой по белоснежному оперению, венчавшему рукоять его клинка. — А они из чего сделаны?

— О них ничего не говорили. — Рома пожал плечами. — По-моему, самые обычные перья, просто залакированные.

— Все равно. Это очень дорогой и щедрый подарок, — Филипп поднял свой кинжал перед глазами, глядя, как солнце мелькает в плавных изгибах лезвия. — Тот старик говорил о них, как о чём-то сокровенном.

— Он был кореец. И, скорее всего, просто поехал крышей, когда убили его сотрудников, — заметил Саша. — Ни один нормальный человек вот так просто не раздаривает серебро и изумруды направо и налево. Интересно, сколько же эти штуки стоят.

— Сто тысяч, — произнес Рома. Повисла полная тишина.

— Гривен… все?, — непонятно спросил Фил.

— Долларов, штука. Причем это минимальная цена, предназначенная для выставления на аукцион. Меня едва выпустили из ювелирки, начали расспрашивать: где взял, за сколько… Хотели обвинить в краже, но я заявил, что это моя семейная ценность, передаваемая из поколения в поколение, и я вызову родителей, если они меня не оставят в покое со своими расспросами, — сказал Рома. — Охранники просто зубами скрипели, когда я выходил наружу.

— Ну и кто до сих пор верит, что в нашем мире есть люди, просто так раздающие первым встречным триста тысяч долларов, — поинтересовался после короткой паузы Фил. — И этот меч не простой. Знаешь, еще пару дней назад я не обращал внимания на некоторые вещи, происходящие в нашем городе. А теперь я обратил на это внимание. Даже тот глупый случай с гадалкой, он никого не взволновал. А теперь я явственно понимаю, что стал участником мистических событий. И это осознание пришло лишь после того, как я взял в руки этот кинжал.

— А еще они светятся, — вдруг тихо сказал Саша. — Мне ночью начал сниться кошмар. Я почти сразу проснулся, потому что в комнате было совершенно светло. Я открыл глаза — и вижу, мой кинжал сияет, как лампа.

— Кстати, вас не удивляет эта фраза «мой», — вдруг быстро спросил Рома. — Их же три. Вы их просто взяли… Почему никто не схватил все три, или два в руки.

— Ты прав, мы один раз вцепились каждый в один кинжал… Вообще, не знаю… Я так чувствую, — проговорил Фил, сжимая рукоять в руке. — Он мой… никакой другой, из тех, что у вас, мне не подойдет.

— Я чувствую тоже самое, — Рома вздохнул. — А ещё я вспомнил того человека, от которого он велел нам бежать. Помните, как горели его глаза. Они по-настоящему горели так, как будто ещё чуть — и из них искры посыпятся на пол…

— Пора домой, — сообщил Саша, глядя на часы, — завтра на занятия в институт.

— Семь футов под килем, — сообщил Фил. — Передавай дедушке благодарности. За то, что мы побывали на концерте, нам заплатили не чем-нибудь, а условными единицами.

Саша проглотил шутку — и направился к воротам. Филипп и Рома тоже вскоре разошлись по домам. На улице вскоре стало совсем темно. Сентябрь месяц полностью вошел в свои права. И хотя бабье лето все еще накрывало улицы своим нежным теплом, темнеть уже начинало намного раньше, чем это было летом.

* * *

Ночь навалилась на город. Сизые тучи предусмотрительно затянули небо, чтобы на время спрятать звезды и уродливую кровавую луну. Их свет сейчас был ни к чему, он не мог способствовать тому, что должно было произойти. Ведь эта ночь была непростой. Пришло новое время, названое «Безлунными ночами», именно так древние называли преддверие сражения. В эту вещую ночь с небес спустился сон, предопределявший будущее…

Сон… Он мог быть кошмаром, мог быть волшебной сказкой, мог быть просто больным бредом. Чем угодно, но не простым ежедневным, а точнее еженощным сновидением. Слишком уж красочным он был. И слишком подробным.

На многие километры вокруг тянулись руины. Среди общего хаоса и разрушения горделиво высился ряд мраморных статуй, стоявших на колоннах — подставках.

Разной высоты и объема. Статуи изображали людей. На самой высокой колонне стоял парень, державший в правой руке меч, а левой прижимающий к своей груди ребенка трех — четырех лет. За спиной парня висели крылья, их было ровно девять — по четыре с каждой стороны, и одно, стоящее ребром меж остальных.

Справа от парня стояла статуя, изображавшая стройную девушку небольшого роста, с длинными прямыми волосами, высоким покатым лбом и большими красивыми глазами. Глаза — единственная часть статуй, как-то подчёркивавшая черты лица. Еще легкая выпуклость, обозначавшая нос, да и все. Неизвестный художник, сотворивший статую, вложил ей в руки зеркало, а за спиной повесил колчан со стрелами. Слева стояла другая девушка. Держа в одной руке щит, а в другой книгу, она грозно смотрела вперед из-под вьющихся волос, сбившихся на лоб. Поодаль от этих трех стоял целый ряд изображений. Десять монументов, изображавшие людей разных полов, одетых по-разному, но глубоко символично. У каждого за спиной имелась пара крыльев, что указывало на их принадлежность к высшим небесным силам. Они держали в своих руках различные символы власти — трезубец, булаву, жезл-кадуцей…