Велесова ночь - [22]

– Отведите меня в холодную, я хочу увидеть умершую, – коротко приказала она.

Артемий неожиданно воспротивился.

– Зачем вам, боярыня, видеть-то ее? Царствие ей небесное. Разве подобает знатной женщине на покойников-то смотреть?

– Это мне решать, – спокойно возразила Анна.

– Как вам будет угодно, – пожал плечами слуга, – отведу.

Выйдя во двор, нос к носу столкнулись со стряпухой Степанидой. Та была в распрекрасном настроении.

– Вот, боярыня приказала к Варваре ее отвести, – протянула Артемий, – Евдокию позови.

– А что Евдокию звать, я сама отведу, – вызвалась Степанида, Глашка следовала за ними.

– Покойница, царство ей небесное, добрая псица была, никому прохода не давала, вот сердце небось от усердия и прихватило! – насмешливо произнесла Степанида, откидывая рогожку, прикрывавшую тело.

Глашка побледнела и торопливо перекрестилась, отводя глаза, Степанида, наоборот, уставилась и усмехнулась. Вид мертвого тела, казалось, ее забавлял, и еще в глазах блестело нечто похожее на удовлетворение. Анна приподняла рубаху, тело было покрыто пятнами и ноги опухли. Вспомнила, как легко двигалась Варвара, нет, явно не от подагры. Анна нахмурилась, внимательно осмотрела лицо, ощупала шею, приподняла веки. Аккуратно, одними пальцами, приоткрыла рот покойной, провела пальцем по небу и по языку. Быстро наклонилась и обнюхала лицо покойницы. Еще раз приподняла веки и покачала головой. У Степаниды глаза сначала расширились, а потом понимающе сузились, и она усмехнулась, быстро перекрестившись. "Завтра по Москве пойдут толки, что верховная боярыня Софьи ведьма и чернокнижница", – тоскливо подумала Анна и поморщилась. Но другого выхода у нее не было. Интуиция Софью обманывала редко. И в данный момент важнее было разобраться, что в этой неожиданной смерти было не так. И Великая княгиня не ошиблась, сердце явно было ни при чем. Действие яда? Скорее всего. Но какого? Анна заколебалась, стоило показать Варвару одному из дворцовых лекарей или нет? Еще раз внимательно оглядела покойную и одним решительным жестом опустила дерюгу. Продолжая размышлять обо всем увиденном, достала из небольшой сумки, пристегнутой к поясу, небольшой флакончик и кусок светлого сукна. Налила несколько капель остро пахнущей жидкости на сукно и тщательно протерла сначала лицо, потом руки.

– Что ищите, боярыня, черт свою служку унес! Туда ведьме и дорога! – с непонятным торжеством произнесла Степанида и набожно перекрестилась. – А дом-то освятить надобно, как только похороним!

– При чем тут черт? – не поняла Анна.

– Как при чем?! – удивилась Степанида, – не зря люди про Велесову ночь говорят!

– Типун тебе на язык, Стеша! Что зазря напраслину возводишь! – попробовала вступиться за погибшую Глашка.

– А ты не защищай! Хозяева-то на Варвару как на икону молились, а сколько волка не корми, а он все в лес смотрит.

Степанидино злорадство Анна взяла на заметку. На память пришли слова Варвары о некоем Федьке, катавшемся как сыр в масле у Степаниды. Имела ли стряпуха отношение к неожиданной смерти ключницы? Женщины друг друга явно не любили, но одно дело не любить, а другое отправить на тот свет. Осмотрелась, больше оставаться в холодной надобности не было. Все, что нужно, она увидела, и все, что смогла, поняла. На выходе столкнулась с хозяйкой.

– Доброго дня вам, боярыня, что же вы наверх не поднялись? Если бы не Артемий, так и разошлись мы бы с вами! – певуче произнесла Прасковья Игнатьевна.

– Я обязательно бы поднялась к вам, просто мне сказали, что вы в церкви и пока не приходили.

– За упокой души Варвариной помолилась и свечечку поставила, кроме меня больше некому, – пояснила барыня и благочестиво перекрестилась, только на лице читалось явное и нисколько не скрываемое облегчение.

– Такую грешницу всем скопом отмаливать не отмолишь! – подала голос Степанида.

– Ты что тут, Стеша, забыла, али работы тебе не хватает? – будничным тоном, словно исключительно для проформы, произнесла Лыкова. – Ступай.

Прасковья Игнатьевна грустной не казалась, странно, вроде бы Варвара пользовалась безграничным доверием хозяев, и хорошие слуги на дороге нигде, даже в московском государстве, не валялись. «Хорошо бы понять, – пронеслось в Аниной голове, – ставила ли ты свечку за упокой души твоей ключницы или за избавление от нее?» Подумала и сама собственным мыслям удивилась. Нет, в этом поместье явно было трудно найти того, кого смерть ключницы огорчила, зато тех, кого обрадовала, и искать не надо было.

– Пожалуйте, боярыня, к нам, обед скоро будет готов, не обидьте! – пригласила Лыкова.

Анна согласилась, хотя есть ей хотелось меньше всего, но поговорить с обитателями дома следовало бы, да и ее поспешный уход мог быть воспринят как оскорбление. Кроме того, пока ничего путного узнать не удалось, вот и поговорит с хозяевами и итальянскими гостями за обедом. Правда, к ее разочарованию, никто о смерти ключницы за столом упоминать не собирался. Придется начинать самой, выхода у нее не было. Она вздохнула, прокрутила в голове возможные варианты и, наконец, решилась:

– Я послана великой княгиней, чтобы разобраться со странной смертью вашей ключницы.