Велесова ночь - [11]

– Хорошо, приму твоего дворянина, а сейчас отправь за Анной… Хотя нет, отправь за Анной, а потом и Лыкова. А верховной боярыне передай, чтобы не медлила!

* * *

Палата, отведенная Софье для приема, была значительно меньше тронного зала Великого князя. Но дела здесь решались не менее важные. И как бы не шушукались и не злословили бояре за спиной, но на поклон к княгине приходили. Пока немногие, кто победнее да ниже родом. Другие же гордо отворачивались от чужестранки, надеясь, что вековое, исконное победит пришелицу и развеются византийские козни как дурной сон. Софья наблюдала за всеми потугами бояр спокойно, играя то роль покорной жены, то величавой нездешней королевы, то приветливой и радушной хозяйки, то легкомысленной болтушки, то богобоязненной и смиренной православной.

Вошедшая вслед за Лыковым Анна внимательно окинула взглядом палату и улыбнулась. Она уже привыкла к ролям Зои Палеолог и ее потрясающему таланту актрисы. Иногда ее восхищало это умение Софии вживаться в любой, самый неожиданный образ, иногда раздражало, а иногда пугало. Софья была потрясающе, дьвольски умна. Казалось, вся знаменитая византийская хитрость, изворотливость, умение скрывать свои намерения, плести дворцовые интриги и, главное, отточенное веками искусство коварства воплотились в последней наследнице престола тысячелетней империи. Анна улыбнулась про себя: силы привыкших к почету, извечному порядку бояр и иноземки были неравными. Даже если внешне и казалось, что ничего не изменилось, роковой отсчет времени уже начался.

Вот и сейчас Зоя играла роль добродушной королевы. Она сидела на своем, специально для нее изготовленном стуле с высокой узорчатой спинкой и изящно изогнутыми подлокотниками. Глубокого синего цвета атласный летник с воротом и вошвами золотого шитья удачно подчеркивал удивительно белую кожу государыни и ее огромные карие глаза. Сразу по приезду в Московию Софья спрятала все итальянские наряды и стала одеваться на русский манер, как и подобало жене великого князя. Впрочем, просторное, широкое русское платье как нельзя лучше подходило Софье, скрывая излишнюю полноту. Если в Италии ее находили слишком толстой, то московитянам она пришлась вполне по вкусу.

Лыков неловко, словно потешный медведь на ярмарке, вошел и замялся. Потом постарался поглубже наклониться, внутренне проклиная бедственное свое положение. Если бы не Вася, стал бы он перед наглой чужеземкой шапку ломать?! Зоя же внутренне улыбалась, видя старания дворянина. "Видимо, и на самом деле нужда человека прижала, если он так передо мной через силу кланяется". Но принимала ласково и даже завела неторопливую беседу. А тот, сам того не замечая, рассказал все как на духу: и про Васину неудачу, и про ссору с Дорогомиловым. Внимательно слушала Зоя, размышляя, какую пользу может принести этот увалень. Еще раз задумалась о проекте Альбинони и вспомнила, что итальянцы хотели съехать от бояр Беклемишевых и просили княгиню подобрать им другой дом. Причину такой перемены в настроении собственных гостей искать ей было недосуг, но найти им новое место жительства было делом нелегким. Постоялые дворы в Москве ни чистотой, ни комфортом не отличались, гостевые палаты дворца сгорели в недавнем пожаре… Внезапно идея промелькнула в сознании княгини, и она улыбнулась. Лучше не придумаешь.

– Ты знаешь, что строительство большое по Москве идет. Хочешь быть полезным, – медленно произнесла она, – тогда прими гостей моих как своих. Архитектора Луиджи Альбинони с его младшим братом Лоренцо. Они остановились у Беклемишевых, но хотят съехать от них. Вот у меня и просьба к тебе – прими их у себя, пока палаты для моих гостей во дворце не достроят.

Лыков слегка оторопел от такой неожиданной просьбы, потом все-таки поклонился и как можно степеннее сказал:

– Как же не принять. Добрые гости всегда в пору, и любому хозяину честь ваших друзей привечать.

– Спасибо тебе, дворянин, твоей услуги я не забуду, – многозначительно произнесла княгиня.

– А как говорить-то с ними, толмача бы мне? – спохватился Лыков, – я заморским языкам не обучен как Беклемишевы.

– Не бойся. Они долго жили в литовском королевстве, так что русский знают лучше тебя, – сказала как отрезала Софья, всем своим видом давая понять, что аудиенция закончена.

Лыков неуклюже раскланялся и вышел, осторожно притворив за собой дверь. По его недоуменному виду было понятно, что дворянин так и не решил радоваться ему или огорчаться. Во всяком случае, просьба Софьи ему показалась более чем странной, но высказывать свое удивление он не стал.

– И ты иди, на сегодня довольно, – обратилась тем временем Великая княгиня к Гусеву. Тот неторопливо собрался, старательно уложил чернильницу, перо, свитки в затяжной кожаный мешок. Глубоко поклонился и с достоинством вышел вслед за Лыковым. Анна спокойно наблюдала за всем происходящим. Она прекрасно знала, почему правительница захотела остаться наедине со своей верховной боярыней. Даже преданному Гусеву не полагалось знать то, что затевали две женщины. Слишком велик был риск.

– Почему ты решила отправить Альбинони к Лыкову, государыня? – не сдержала любопытства Анна.