Векша - [3]
Поклонился хижине, клуньке, Даждьбогу-солнцу, опускавшемуся уже за густые деревья, накинул на плечи дырявую свитку и направился с отцом и матерью к реке.
Отец по дороге все наказывал Векше, чтобы слушался гостя, угождал ему. А в то же время и предостерегал:
- Смотри только, как бы он не обманул тебя.
- Не должно быть, гость будто хороший человек. Поклонился мне даже.
- А-а, от этого шапка у него с головы не слетела. Все они в ноги кланяются, а за пятки кусают...
Заплаканная мать ковыляла позади и тихонько сквозь слезы произносила заклинания в путь:
- Быть же тебе сильным и здоровым и в день, и в полдень, и в ночь, и в полночь. Уберегите его, добрые духи, от силы вражьей, от смерти внезапной, от горя и беды лютой. Уберегите на воде от утопления, в огне от сгорания. Да не забыть же тебе, дитя мое, и нашу любовь ласковую, и наш хлеб сладкий, и наш очаг теплый. Возвернуться тебе в отчизну родную, ударить ей челом трижды по три, припасть к сырой земле-матушке. И пусть слово мое будет сильнее воды, выше горы, крепче камня. И даже тот, кто в лугу всю траву выпасет и не подавится, а из моря всю воду выпьет и не захлебнется, и этот пусть не одолеет моего заклинания...
Векша тоже был печален. Сначала обрадовался, что гость его нанял, а теперь, оставляя родной дом, затосковал. Не на день, не на два он отправляется. И все меж чужими людьми, в чужой стороне. К тому же, говорит отец, не все и возвращаются из похода... А как они, старики, жить тут будут без него, кто о них позаботится? Не погорячился ли, согласившись плыть так далеко и так надолго?.. А что, если отказаться, сказать бородатому: "Передумал я, гость, прости, не могу бросать отца-матери, немощны они!" Ведь за это ничего лихого он не сделает... Э нет, раз уж поладились, нужно плыть. Да и как они тогда обзаведутся тем, что у них забрали? Сам привел их к этой напасти, самому и выкручиваться. Если бы сдержался тогда, не бросился на тиуна, так, может, и не ограбили бы так жестоко...
На траве у самой воды полыхал яркий живой костер [Живой костер - огонь, добытый трением дерева о дерево; его считали священным. Через такие костры славяне-язычники прыгали, чтобы отогнать от себя злых духов, болезни]. Юноши и девушки, взявшись за руки, водили вокруг него хоровод, пели веснянки. Призывно звучали в предвечерье голоса, заглушая соловьиные трели и свист за рекой.
Увидели друзья Векшу - подбежали, расспрашивают, как да что, надолго ли в путь отправляется, не возьмет ли гость еще кого-нибудь в помощники. Завидуют ему, - известно, каждому хочется повидать те сказочные заморские земли.
Потом снова образовали круг, затянули в него Векшу, начали новую песню:
Разрумянился Векша в хороводе, волосы разметались, улыбка заиграла на устах, куда и девалась грусть недавняя, прощальная. Со всех сторон - девушки-веселухи. Головки их в венках то склоняются стыдливо к его плечам, то откидываются назад. Длинные сорочки выбелены, вымережены, реют, отливают огненным отсветом.
А между тем Куделя уже ждал Векшу у челна - не терпелось поскорее пуститься в путь - домой. Он обошел селение . быстрее, чем предполагал.
Сумели все же некоторые ловцы припрятать от алчных тиунов и для себя немного мехов. Теперь они у гостя.
Послал своего толстяка-челядника Путяту поглядеть, не идет ли Векша. Тот взбежал на прибрежный холм, долго щурившись, глядел в сторону селения.
- Не видно, - сказал вернувшись.- Разве может вон там, у костра?..
Гость подождал еще немного, потом поправил шапку, все время сползавшую на глаза, одернул кабот и решительно зашагал на поляну. Уже отдалившись, крикнул сердито челяднику:
- Гляди, чтобы течение челн не унесло! - Не унесет - я в него сяду.
"Эге, тут-таки он", - еще издали увидел гость в кругу высокого Векшу. Подошел, дернул юношу за рукав, молвил укоризненно: - Пора, пора в дорогу, скоро уже небо вызвездит...
Векша подхватил с травы свитку, поцеловал руки отцу и матери, поклонился друзьям, перепрыгнул напоследок через костер, чтобы отогнать от себя все недоброе, злое, если оно к нему привязалось, и пошел вслед за гостем.
- Не задерживайся там, возвращайся поскорее, - наказывал отец.
- Береги себя, дитятко мое, - просила мать, утирая слезы.
- Гляди, девушек наших не осироти! - кричали в шутку ему юноши.
- Да чужачки не приводи! - бросали вдогонку и девушки.
Глава вторая
КИЕВ
В Тетереве уже спадали весенние воды. Еще недавно они заливали луга и болота, бурлили на излучинах. А сейчас то тут, то там выступали островки, выбрели на сухое толстоногие кудрявые вербы-печальницы и яворы стройные, на нижние ветви которых нацеплялись пучки почерневшей прошлогодней осоки и длинных раздавленных стеблей камыша. Угомонилось своенравное течение.
Творчество украинского советского писателя Бориса Комара хорошо известно на Украине. Его произведения для детей и юношества получили признание - в 1984 году Борису Комару присуждена Республиканская литературная премия им. Леси Украинки.
Они стояли перед следователем, трое безусых юношей, и фашист настойчиво допытывался:— Кто руководил вами? Отвечайте!Фашист никак не хотел поверить, что ребята могли сами совершить такую рискованную диверсию.Юные мстители держались мужественно. Они не дожили до великого Дня Победы.Построенная на документальном материале, повесть Б. Комара «Поворотный круг» в 1975 году вышла вторым изданием на украинском языке. Книга рассказывает о трех юных героях из города Лубны Полтавской области — Анатолии Буценко, Борисе Гайдае, Иване Сацком.
4833 год от Р. Х. С.-Петербург. Перемещение в Прошлое стало обыденным делом. Группа второкурсников направлена в Петербург 1833 года на первую практику. Троицу объединяет тайный заговор. В тот год в непрерывном течении Времени возникла дискретная пауза, в течение которой можно влиять на исторические события и судьбы людей. Она получила название «Файф-о-клок сатаны», или «Дьявольский полдник». Пьеса стала финалистом 9-го Международного конкурса современной драматургии «Время драмы, 2016, лето».
Повести и рассказы советского писателя и журналиста В. Г. Иванова-Леонова, объединенные темой антиколониальной борьбы народов Южной Африки в 60-е годы.
Александр Петрович Павлов – русский писатель, теперь незаслуженно забытый, из-под пера которого на рубеже XIX и XX вв. вышло немало захватывающих исторических романов, которые по нынешним временам смело можно отнести к жанру авантюрных. Среди них «Наперекор судьбе», «В сетях властолюбцев», «Торжество любви», «Под сенью короны» и другие.В данном томе представлен роман «У ступеней трона», в котором разворачиваются события, происшедшие за короткий период правления Россией регентши Анны Леопольдовны, племянницы Анны Иоанновны.
Петр Николаевич Полевой (1839–1902) – писатель и историк, сын Николая Алексеевича Полевого. Закончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, где в дальнейшем преподавал; затем был доцентом в Новороссийском университете, наконец профессором Варшавского университета. В 1871 г. Полевой переселился в Санкт-Петербург, где занялся литературной деятельностью. В журналах публиковал много критических статей по истории русской литературы. В 1880-х гг. Полевой издавал «Живописное обозрение».
Действие романа относится к I веку н. э. — времени становления христианства; события, полные драматизма, описываемые в нем, связаны с чашей, из которой пил Иисус во время тайной вечери, а среди участников событий — и святые апостолы. Главный герой — молодой скульптор из Антиохии Василий. Врач Лука, известный нам как апостол Лука, приводит его в дом Иосифа Аримафейского, где хранится чаша, из которой пил сам Христос во время последней вечери с апостолами. Василию заказывают оправу для святой чаши — так начинается одиссея скульптора и чаши, которых преследуют фанатики-иудеи и римляне.
Данная книга посвящена истории Крымской войны, которая в широких читательских кругах запомнилась знаменитой «Севастопольской страдой». Это не совсем точно. Как теперь установлено, то была, по сути, война России со всем тогдашним цивилизованным миром. Россию хотели отбросить в Азию, но это не удалось. В книге представлены документы и мемуары, в том числе иностранные, роман писателя С. Сергеева-Ценского, а также повесть писателя С. Семанова о канцлере М. Горчакове, 200-летие которого широко отмечалось в России в 1998 году. В сборнике: Сергеев-Ценский Серг.