Вексельное право - [65]
ти тчк Внемлите голосу разума забудьте национальную рознь примите нашу бескорыстную помощь тчк «Олу» выбросило на камни зпт «Красин» и «Уэллен» сами погибают и запросили нашей помощи тчк На помощь к вам вышли три бота подумайте уважающий Петр Степанович пока не поздно тчк Ваш уважаемый Архип Петрович Накамура-сан зпт капитан спасательного судна станции Отомари…»
– М… да. Почему Архип Петрович? А… Крещеный. Православный японец. Такие у них есть. Именно эти крещеные Накамуры во время оккупации Дальнего Востока больше других, некрещеных, расстреливали наших моряков, красных партизан, их семьи. Тех самых женщин и детей, о которых сейчас так трогательно заботится господин Архип Петрович Накамура-сан. Но все-таки… А если о «Красине», «Уэллене», «Оле» – правда? Однако почему же такая удивительная, более чем странная настойчивость? Бескорыстная настойчивость. В чем дело? Ведь груза на «Свердловске» действительно нет. Если даже и последует решение Международного суда об оплате за спасение, то это будет мизерная сумма, так как фрахта не было. В чем же дело, черт побери?..
– Товарищ следователь! Вы эту РД не забирайте, я обязан сдать капитану.
– Вам сообщали, Серафимов, когда вы учились, кто имеет право изъятия корреспонденции?
– Прокуратура…
– Вот именно! Продолжайте искать наших. От наркома ответ на вторую РД есть?
– Повторяет о посылке судов. Обращаться к японцам запрещает.
– А об этом ты доложил капитану?
– Так точно.
– Хорошо, молодец! Не отрывайся от ключа. Как у тебя с энергией ?
– Аккумуляторы новые.
– А с личной?
– Есть и личная, – усмехнулся Серафимов. – Только бы найти волну. Владивосток не отвечает, и вообще связь поддерживается односторонняя, через один наш крейсер, военный корабль, то есть… Только бы найти волну «Красина»!
Я ответил шуткой:
– Вон их за бортом сколько – все наши.
Радист ответил серьезно:
– Нет, товарищ следователь. Здесь чужие волны!
Серафимов был прав: вода еще была чужой, японской.
Я положил «человеколюбивое» послание Архипа Петровича в карман, решив потолковать с Барабановым: любопытно ведь!
Качка уменьшилась, но резко увеличился риск пойти ко дну от затопления: где течь – так и не обнаружили. Нужно что-то предпринимать. И я направился к Барабанову.
– Есть разговор, химик!
– Конкретно?
– Надо взяться за судно.
– Конкретнее?
– Создать аварийную тройку, что ли, и взять пароход в свои руки. Как смотришь?
– Пиратский акт?
– Законный. Коргановские богатыри растерялись, а пароход тонет. Японцы шлют сентиментальные телеграммы. Вот, прочитай!
Барабанов прочитал японскую депешу.
– Да… Накамура… Накамура… Знаешь, мне этот Архип Петрович вспоминается в связи с одним делом. Впрочем, может быть, и не он. А ты не задумывался – нет ли какой-либо скрытой пружины у господина Накамуры?
– Думать уже некогда, надо действовать. Решай быстрее.
– А снестись с начальством не удастся?
– Нет, связи с Владивостоком не имеем.
– Так… значит, захват корабля пассажирами в чужих водах, у чужих берегов?
– Слушай, я тебе серьезно говорю: дело дрянь, пойдем ко дну.
– …Конкретно?
– Корганова – в каюту, под замок, или комиссаром к нему твоего работника.
– Дальше?
– Девятьсот человек сидят в твиндеках, в каютах. Сидят и бездельничают, а мы ждем паники. Всех работоспособных – на ведра. У пассажиров есть шайки, ванны детские, – все в ход. Четыре коридорных конвейера из людей с ведрами. Прямая всеобщая мобилизация. Понял?
– Понял.
– Продолжаю: рацию под наш контроль. Сажай туда своего чекиста с «пушкой» для устрашения.
– Ладно, быть по сему. А третий кто у нас?
– Думаю, парторга, матроса Загоруйко… Да вот он и сам, собственной персоной!..
Вошел Загоруйко и сказал:
– Я назначил закрытое партийно-комсомольское собрание… Среди пассажиров нашлись еще три коммуниста. Пойдем, обсудим положение.
– Поздновато спохватился, парторг. Ну, ладно, пошли!..
Бурным было это партийно-комсомольское собрание на «Свердловске».
– Стыдно признаться, товарищи, – говорил кочегар Казанцев, – но коль уж на правду, так на правду! Я считаю, что никакой пробоины нет и заклепки все целы, а просто кингстоны недовернуты. Да! Еще в Магадане я стармеху докладывал, что в правом кингстоне резьба местами сорвана, нужно было что-то сделать – может, свинцом залить. А Волков отмахнулся…
– Правильно! Было такое! – поддержал Казанцева масленщик Егоров. – Говорили Волкову, а ему все некогда: разные языки учит да политграмоту читает.
С мест закричали:
– А у вас что, своих рук не было?
– До чего довели судно, маслопупы!
Палубные отвечали:
– А вы сами? Где управление?
– Баллер свернули!
– А почему? – заорал Дорогин. – Потому, что какой-то черт в машине, когда еще все нормально было, самовольно дал задний ход, а руль от нуля аксиометра вбок лежал, волна ударила – вот и своротила.
– Сам ты вбок смотрел!
Загоруйко рявкнул басом:
– Тише! Все хороши. И ваши и наши, и мордва и чуваши. Пораспущались до безобразного виду! Имейте в виду, я спрашиваю машинных, и помолчите! Вот ты, машинист Сидоренко, скажи: могет такое дело, чтобы скрозь кингстон вода в таком количестве перла?
– А почему нет? – ответил седенький машинист. – Положит судно на правый борт – вода и поступает. Давление-то, сами понимаете… А мы все время на правом боку лежим. Вот и штука. Опять же, почему донки не работают? Все забило.
Зима 1920 года. Разгромом Директории адмирала Колчака отнюдь не закончилась война в Сибири. Великий край продолжал бурлить и плескать кровавой пеной междоусобиц. Новая власть многим сибирякам пришлась не по вкусу, и покатилась по городам и селам бунтовская волна – Барабинск, Николаев, Камень-на-Оби, Колывань, – грянула сибирская Вандея…«Сибирская Вандея» – одно из наиболее ярких и беспощадных в своей правде произведений бывшего чекиста и известного писателя Георгия Александровича Лосьева.
Повесть «Принципиальность», основанная на документально-историческом материале и открывающая книгу Георгия Лосьева, рассказывает о чекистах-дзержинцах, которые в своей борьбе против врагов революции умели быть гуманными и справедливыми, карая только тех, кто действительно был опасен советской власти.«Рассказы народного следователя» уже известны по книге «Самоубийство Никодимова».
«В истории человечества героизм и подлость всегда шли на параллельных курсах, а где-то меж ними болтались обывательщина, трусость, бесхребетность. И всегда так получалось, что мечется-мечется трусливая душонка меж двух полюсов, и в конце концов притянет ее течением к низости, подлости».Широко известные произведения о борьбе чекистов и работников уголовного розыска против врагов Советского государства в годы нэпа.
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.
Выйдя на улицу, чтобы немного прийти в себя после бурного выпускного вечера, шестнадцатилетняя Мария Вестон исчезает навсегда. Девушку считают погибшей, однако спустя двадцать пять лет одноклассники начинают получать от нее письма с угрозами. Неужели она жива и долгие годы скрывалась, но зачем? Больше остальных напугана успешная предпринимательница Луиза Уильямс, которая уверена, что страшная судьба Марии целиком и полностью лежит на ее совести. Роман Лоры Маршалл — это будоражащее кровь погружение в бездну страхов, сомнений, амбиций и не изжитых комплексов.
Кен Фоллетт — один из самых знаменитых писателей Великобритании, мастер детективного, остросюжетного и исторического романа. Лауреат премии Эдгара По. Его романы переведены на все ведущие языки мира и изданы в 27 странах. Содержание: Скандал с Модильяни Бумажные деньги Трое Ключ к Ребекке Человек из Санкт-Петербурга На крыльях орла В логове львов Ночь над водой.
В самой середине 90-тых годов прошлого века жизнь приобрела странные очертания, произошел транзит эпох, а обитатели осваивали изменения с разной степенью успешности. Катя Малышева устраивалась в транзитной стадии тремя разными способами. Во-первых, продолжала служить в издательстве «Факел», хотя ни работы, ни денег там почти не наблюдалось. Во-вторых редактировала не совсем художественную беллетристику в частных конторах, там и то и другое бытовало необходимом для жизни количестве. А в третьих, Катя стала компаньоном старому другу Валентину в агентстве «Аргус».
Наталия Новохатская Предлагает серию развернутых описаний, сначала советской (немного), затем дальнейшей российской жизни за последние 20 с лишком лет, с заметным уклоном в криминально-приключенческую сторону. Главная героиня, она же основной рассказчик — детектив-самоучка, некая Катя Малышева. Серия предназначена для более или менее просвещенной аудитории со здоровой психикой и почти не содержит описаний кровавых убийств или прочих резких отклонений от здорового образа жизни. В читателе предполагается чувство юмора, хотя бы в малой степени, допускающей, что можно смеяться над собой.
