Векфильдский священник - [16]

Да и у самих девиц, что ни шаг, то новая примета: таинственные поцелуи витали на их устах, в пламени свечи им мерещились обручальные кольца, в горящем камине прыгали кошельки, полные денег, и даже чаинки на дне чашки располагались узором, который сулил им любовь.

К концу недели столичные дамы прислали нам записку, в которой свидетельствовали свое почтение и выражали надежду встретиться с нами в воскресенье в церкви. И вот в субботу я замечаю, что жена с дочерьми о чем-то шушукаются все утро, кидая в мою сторону загадочные взгляды, точь-в-точь заговорщики! Сказать по правде, я не сомневался, что у них уже готов какой-нибудь нелепый план для того, чтобы явиться на следующий день во всем своем блеске. Вечером они открыли военные действия по всем правилам: осадой, разумеется, руководила жена. Рассудив, что после чая я должен быть в хорошем расположении духа, она начала следующим образом:

- А что, Чарльз, дружочек, верно, завтра у нас в церкви будет немало людей из общества?

- Возможно, дружочек, - отвечал я. - Ну, да не беспокойся, много (ц будет народа или мало, без проповеди вы не останетесь.

- В этом я не сомневаюсь, - возразила она. - Но, дружочек, я все думаю, как бы нам поприличнее туда явиться, ведь кто знает, чем все это кончится!

- Весьма похвально, - ответил я, - что вы так беспокоитесь. Я и сам люблю, чтобы мои прихожане, являясь в церковь, соблюдали приличия и в поведении своем, и в одежде. Благоговение и смирение, ясный и веселый дух вот к чему должно нам всем стремиться!

- Да-да, - воскликнула она, - все это я прекрасно знаю! Но я хочу сказать, что самое наше прибытие в церковь надо обставить достойным образом, чтобы мы не вовсе слились с чернью, нас окружающей.

- И тут я с тобой согласен, мой друг, - отвечал я, - и я только что сам хотел тебе сказать о том же. Достойнее всего было бы явиться в церковь заранее, чтобы иметь возможность до начала службы предаться благочестивым размышлениям.

- Ах, Чарльз, - перебила она, - все это прекрасно, но ведь я не о том! Я хочу сказать, что отправляться в церковь нам подобает, как благородным людям. Ты же знаешь, от нас до церкви целых две мили, и, право же, мне больно смотреть на девочек, когда они пробираются на свои места - красные, запыхавшиеся, растрепанные, словно перед тем бегали взапуски на деревенской ярмарке. Вот я и хочу, дружок, предложить тебе кое-что: у нас две рабочие лошади - жеребец, что служит нам уже десятый год, да Блекберри, который вот уже месяц, как ровнешенько ничего не делает. Лошади только и знают, что жиреть да лепиться. Почему бы им не поработать? И вот увидишь: они будут выглядеть совсем неплохо, надо только заставить Мозеса привести их немножко в порядок.

Я отвечал, что, на мой взгляд, гораздо приличнее добираться пешком, чем на таких жалких одрах, ибо Блекберри крив на один глаз, а у жеребца начисто отсутствует хвост; кроме того, неприученные ходить под седлом, они того и гляди могут выкинуть какую-нибудь штуку, и, наконец, у нас только и есть одно седло да седельная подушка.

Все мои возражения, однако, были отметены, и я был вынужден дать свое согласие. На следующее утро я застал сборы в поход, но, убедившись, что на эти хлопоты потребуется немалое время, отправился в церковь пешком, не дожидаясь остальных; они обещали, что вскорости последуют за мной. Простояв за кафедрой целый час в ожидании, я в конце концов вынужден был начать службу. Когда же служба подошла к концу, а их все не было, я не на шутку встревожился. Обратно я шел проезжей дорогой, - по ней надо было идти пять миль, тогда как тропа сокращала это расстояние до двух миль.

И вот где-то на полпути я повстречал кавалькаду, направлявшуюся в церковь: на одной лошади восседали сын, жена и малыши, а на другой - обе мои дочери. Я спросил, почему они так опоздали, хотя одного взгляда было достаточно, чтобы догадаться о тысяче невзгод, постигших их на пути. Сперва лошади ни за что не желали идти со двора и сдвинулись только после того, как мистер Берчелл любезно взялся подгонять их палкой и так гнал их на протяжении двухсот ярдов. Затем у жены на седельной подушке порвались подпруги, и пришлось остановиться и заняться починкой. И наконец, одной лошади вздумалось вдруг постоять, и ни палка, ни уговоры не могли принудить ее двинуться с места. Встреча моя с ними произошла как раз после окончания этого плачевного эпизода. По правде сказать, убедившись, что никакой серьезной беды с ними не стряслось, я не очень-то горевал из-за постигшей их неудачи, так как она давала мне повод подтрунивать над ними в дальнейшем; радовался я также и тому, что дочки получили наглядный урок смирения.

Глава XI Мы все еще не желаем сдаваться

Наступил канун Михайлова дня, и сосед Флембро позвал нас к себе играть в разные игры и угощаться калеными орехами. Только что пережитые незадачи несколько посбили с нас спесь, а то, как знать, быть может, мы и отклонили бы это приглашение. Так или иначе, мы соблаговолили пойти в гости и повеселиться. Гусь и клецки нашего доброго соседа были великолепны, а пунш, по признанию такого придирчивого ценителя, как моя жена, просто превосходен. Правда, разговор нашего хозяина оказался хуже угощения, ибо истории, которыми он нас потчевал, были длинны и скучны, а непременным героем их всякий раз оказывался он сам; к тому же мы слышали их раз десять, по крайней мере, и каждый раз смеялись. Впрочем, у нас достало добродушия посмеяться и в одиннадцатый раз.