Век гигантов - [28]

Впереди всех несся мастодонт, гулко сотрясая растрескавшуюся почву и поднимая облака пыли, несся по прямой линии, так как с высоты своего 4-метрового роста он видел и Скальпеля, и носорога. За ним с зловещим безмолвием мчалась собака, делая саженные скачки. Последним следовала группа из троих.

— Ффель!.. Ффель!.. — стонал Эрти.

— Ни черта!.. — успокаивал Николка. — Ни черта ему не сделается, если только не упадет… Пусть не падает…

Один за другим убегали километры назад. Ложились на землю высокие травы, образуя мягкое шоссе среди простора степей. Разбегались в стороны сайгаки, олени и гиппарионы. В небе над мастодонтом кружилась стая орлов и коршунов.

Носорог, растративший свои силы в безумном ужасе, начал сдавать, когда километров 15 было отброшено им назад. Расстояние между ним и Керзоном, опередившим тяжеловесного мастодонта, стало таять. С плеч Николки Эрти увидел ровную полосу леса, к нему мчал, выбиваясь из последних сил, носорог.

До леса оставалось меньше километра, когда Керзон нагнал врага, унесшего старшего двуногого, и вонзил клыки в лохматый зад. Носорог затормозил бег на всем ходу и повернулся с такой быстротой, которой нельзя было от него ожидать. Скальпель совершил второй полет — со спины в густую траву. Собака силой вращения была отброшена туда же, а перед носорогом вырос вдруг гигант мастодонт. Он ревел свирепо и оглушительно, ревом несколько разряжая клокотавшую в нем ярость. Все-таки носорог был проворней: он сумел уклониться от смертоносных бивней, они содрали ему лишь кожу со спины. Совершенно неожиданно Николка увидел рогатого зверя в двух шагах от себя. Он не успел ни выстрелить, ни направить лошадь в сторону. Носорог налетел с низко пригнутой головой и страшным движением вверх всадил рог… в сумку Эрти, висевшую на луке седла. Из распоротой сумки дождем брызнули разноцветные камешки. Один из них попал в широко раскрытую пасть обезумевшего зверя… камешек заскочил в дыхательное горло… конвульсивный кашель удушья потряс массивное тело. Еще секунда — и четыре острых бивня пронзили его. Как взорванная скала, рухнул рогатый исполин на землю…

Разбушевавшийся мастодонт долго не мог успокоиться; он топтал труп врага до тех пор, пока не превратил его в кровавое месиво и пока не увидел своего учителя, с извиняющейся улыбкой приближавшегося к месту развязки.

Спустя минуту говорил ученый медик плясавшим вокруг него в диком восторге Николке, Эрти и Керзону:

— Ну и задал я рогачу перцу… Он несся, будто пущенный из гигантской пушки…

Еще минуты две спустя очередной отрывок из палеозоологии струился плавно из уст ученого медика.

— Видите ли, дорогие товарищи… Носороги двадцатого века, водящиеся исключительно в Ост-Индии, на Больших Зондских островах и в Африке, почти совершенно голы.

Тем более поразительно, что их детеныши появляются на свет покрытые волнистой шерстью… Я вам говорил — в случае с напавшими на нас обезьянами — о симптоматичности этого явления. И волосатость детенышей носорога является указанием на то, что их предки некогда были покрыты волосами. Это мы и видим у нашего плиоценового носорога.

7 Плиоценовый человек. — Необыкновенные следы. — Керзон — путеводитель. — Волга. — Пещерный хищник. — Подвиг Эрти. — Стоянка первобытного человека. — Великан Мъмэм — ариец. — Николка в роли дипломата. — Братание с плиоценщиками. — Скальпель — лингвист. — Скальпель находит своих плиоценовых предков

…То был настоящий человек. Человек конца плиоценовой эпохи. Он упал, как гром на голову, красной молнией, разодравшей черную ночь. Его вид, поистине, был великолепен и ослепителен… Слабыми, хрупкими детьми стояли перед ним люди ХХ-го века…

Скальпель всегда считал себя экземпляром, по росту выдающимся среди своих современников; действительно, в нем было не меньше 170 сантиметров. Но чем казался он перед этим первобытным атлетом, которого рост заключал в себе целых 200 сантиметров, которому до сажени не хватало всего 3-х вершков?!

Он назвал себя гордо и непринужденно именем Мъмэм, скрестил на высокой груди покрытые желваками мышц руки и в свободной позе прислонился к стене. Его кожа, цвета красной меди, только местами была скрыта под густой растительностью, под черным волнистым покровом — на груди, в паху, на внешней поверхности рук, бедер, голеней и на пояснице. Он был слишком юн, чтобы иметь бороду и баки, — здесь у него кудрявился пушок, как и на всей, свободной от волос, поверхности тела.

Его бицепсы выпирали, как перекрученные узлами канаты, предплечье состояло из отдельных бугроватых тяжей, сходившихся в мощной кисти; дельтовидные мышцы выпуклыми треугольниками лежали на плечах. Но он отнюдь не имел громоздкого вида древнегреческого героя Геркулеса. Его стан был сух и изящен и, хотя четырехглавые мышцы на бедрах казались несколько тяжелыми, — длинные голени отличались легкостью, какая бывает только у неутомимых бегунов, а икроножные мышцы на них не выдавались узловатыми буграми. Это был настоящий человек конца плиоценовой эпохи… Николка не без зависти рассматривал богатырскую мускулатуру его, приобретенную не спортом и занятиями с гирями, а тяжелым повседневным трудом в суровой обстановке борьбы за существование. Скальпеля поражало другое в юном первобытнике.