Век амбиций. Богатство, истина и вера в новом Китае - [17]

Гун не была похожа на других интернет-предпринимателей, с которыми я познакомился в Китае. Во-первых, в Китае все высшие должности в сфере информационных технологий занимали мужчины. Во-вторых, в отличие от тех, кто оценил потенциал китайского сектора интернета, Гун не говорила свободно по-английски. У нее даже не было ученой степени в области информатики. Она все еще походила на крестьянку. Гун говорила очень громко – но не перед большой аудиторией: тогда ее голос дрожал. Рост Гун составлял 1,53 метра, у нее были узкие плечи, и, когда она рассказывала о бизнесе, казалось, что она говорит о себе: “Мы не такие, как вы, иностранцы, легко заводящие друзей в баре или едущие путешествовать и заговаривающие с незнакомцами. Мой сайт не для встреч ради развлечения. У наших ясная цель – брак”.

В свободное время она писала. Интернет становился форумом для обмена идеями. Гун (“Маленькая госпожа Дракон”) вела колонку и заработала репутацию чуткого советчика. Ей писали отчаявшиеся холостяки, озабоченные родители и нервничающие невесты. Многие из этих людей стали ее клиентами.

Часто ее советы шли вразрез с древними ценностями. Если свекровь видит в вас “сосуд для деторождения”, а муж отказывается помогать, то Гун советует молодой жене забыть о таком муже, “набраться смелости и бросить эту семью”. В случае с недавно разбогатевшей парой, в которой муж начал ходить налево, Гун одобрила поведение жены, не ставшей “мямлящей жалкой тварью”, и посоветовала ей заставить подписать контракт: новая измена стоила бы ему состояния. Гун видела в стремлении найти любовь признак самостоятельности. С небес, писала она, “вам не бросят пирог с мясом”.

Глава 4 Голодный разум

Вскоре после того как Гун Хайянь занялась бизнесом, ей попалось объявление: “Ищу жену. Требования: рост – 1,62 м, внешность выше среднего, высшее образование”. Объявление оставил Го Цзяньчжэн – постдок, изучавший дрозофил. Ему нравилась атлетика, и он приложил к анкете фотографию, где демонстрировал трицепсы на фоне лабораторного стола. “Полный набор”, – потом поделилась со мной Гун. Но поначалу, прочитав требования, она поняла, что не соответствует ни одному из них. И все же женщина решила написать Го: “Ваше объявление составлено не очень складно. Даже если найдется женщина, соответствующая этим требованиям, она подумает, что вы слишком разборчивы”.

Го почувствовал себя неловко. “Я прежде не писал ничего подобного и не понимаю, что делать”, – ответил он. Гун вызвалась помочь. “После редактирования, – рассказала она мне, – я смогла найти четырех девушек, отвечающих его критериям, включая меня саму”.

Го оказалось тридцать три года. Он был застенчив. Когда они встретились, в его телефоне значилось всего восемь номеров. Он не был романтиком (его первым подарком Гун стали новые очки вместо сломанных) и не был богат: Го скопил менее четырех тысяч долларов. Но Гун попросила его пройти тест IQ и очень удивилась, когда Го превзошел ее результат на пять баллов. Кроме того, ее тронула забота Го об одиноком отце. Во время второго свидания Го сделал ей предложение. Это случилось в метро.

Она приехала в Министерство гражданской администрации на багажнике его велосипеда. Молодожены заплатили десять юаней за свидетельство о браке. Церемония заняла десять минут. Вместо обручального кольца Го купил жене лэптоп. За сто долларов в месяц они сняли угол. Ванну пришлось делить с пожилым соседом.

К 2006 году на сайте знакомств Гун числился миллион зарегистрированных пользователей. На следующий год на сайт обратили внимание венчурные капиталисты. Гун назначила плату (около тридцати центов) за объявления. На седьмой год у сайта было 56 миллионов пользователей и он занимал первое место в Китае по времени, которое люди проводят в сети, и по числу посещений. Это был самый крупный китайский сайт знакомств. Гун переменила название love21.cn на более солидное “Цзяюань” (“Прекрасная судьба”) и придумала слоган: “Сайт серьезных знакомств”.

Утром Гун проскользнула в конференц-зал для встречи с новыми сотрудниками. Это было сразу перед празднованием китайского Нового года. Одинокие мужчины и женщины по всей стране должны были вернуться домой, чтобы навестить родных и подвергнуться неизбежному допросу о брачных перспективах. Выдерживали его не все. На “Цзя-юань” после Нового года обрушивался вал, сравнимый с зимним ажиотажем в фитнес-клубах Америки.

Публичные выступления, даже перед небольшой группой, заставляли Гун нервничать, и она запаслась конспектом. Прежде чем она начала говорить, сотрудники выслушали вступление исполнительного директора Фан Цинъюаня: “Не надейтесь встретить здесь фаворитизм или кумовство. Работайте усердно, и ваши достижения скажут сами за себя. Не тратьте время на целование задниц”.

Гун села во главе стола и сообщила своим новым сотрудникам, что они попали в “бизнес счастья”. Она не улыбалась. Говоря о своем “бизнесе счастья”, она почти никогда не улыбалась. Речь шла о соотношении цены и качества, об информационной асимметрии. Гун была в своем “офисном костюме”: очки, “конский хвост”, никакого макияжа, розовая олимпийка “Адидас” с обтрепанной левой манжетой. Сидевшие перед ней молодые люди готовились присоединиться к штату из почти пятисот сотрудников. Клиенты, говорила им Гун, почти неотличимы от вас самих: мигранты, одинокие, отгороженные от любви “тремя высокими горами”: отсутствием денег, свободного времени и связей. Цель проста: дать людям возможность выбора.