Вегетарианство в мировых религиях - [21]
Спустя приблизительно два столетия Филон Александрийский, философ-платоник и раввин, попытался истолковать законы Писания аллегорическим способом, приписывая каждому животному, названному в Библии «нечистым», какой-нибудь человеческий порок, и в каждом запрете вычитывая обращенный к людям призыв взять себя в руки и побороть нечистые страсти и привычки.
Рав Йозеф Альбо (ок. 1500 г. н. э.), великий еврейский мистик, в своем трактате «Sefer На 'lkkarim» смело утверждает, что исключительно знание слабостей человеческой натуры заставило Бога позволить людям есть мясо. Альбо вспоминает историю Авеля и Каина и говорит, что когда Каин увидел, как Авель убил животное ради жертвоприношения был вознагражден, Каин решил, что убийство дозволяется Богом. Каин, по словам Альбо, нашел удобное истолкование всему случившемуся. Альбо призывает нас не следовать его примеру.
По словам рабби Джеймса М. Лебо, сопредседателя Комиссии по делам молодежи при Объединенной Синагоге Америки, «…и Маймонид, и Наманид (1194–1270) одобряли вегетарианство, но считали, что люди могут есть мясо в том случае, если практикуют гуманные способы забоя скота».
Писатель Ричард Шварц призывает евреев не слишком верить в «гуманное» убийство. Шварц говорит:
«Конечно, shechita (принятая в Израиле техника забоя скота) — наиболее гуманный способ умерщвления животных. Но может ли сознательный иудей заботиться лишь о последних секундах жизни животного и забывать о месяцах или даже годах ужасающе жестокого обращения? Может ли религия, которая требует, чтобы вола и осла не запрягали вместе (Втор. 22:10), чтобы волу «не преграждали рот» во время молотьбы в полях (Втор. 25:4), и чтобы животные могли пастись в поле и наслаждаться жизнью по субботам (Раши, комментарий к Исх. 23:2), закрывать глаза на повсеместные нарушения tsaar ba-ak chayim, запрета причинять боль живым существам?»
Мысль Шварца хорошо мотивирована, особенно в свете нынешних фермерских технологий, при которых животные переносят нестерпимые страдания задолго до смерти. Английское Королевское Общество предотвращения жестокости к животным (RSPCA) по этому поводу говорит следующее:
«…Иудейское и мусульманское сообщества не признают закона, согласно которому перед смертью животные должны быть оглушены… Поскольку ни евреи, ни мусульмане не едят свинины, религиозные убийства ограничиваются крупным рогатым скотом, овцами, козами и птицей. В случае со скотом… животное помещается в специальную клетку, известную под названием «вайнбергский загон». Это — металлическая клеть, в которой находится корова или бычок, и которая постепенно переворачивается до тех пор, пока животное не окажется висящим вниз головой. Тогда ему вытягивают шею и перерезают горло. Овец и коз укладывают на спину в металлическую люльку и затем режут. Кур придерживают рукой, пригибают им голову к земле и перерезают горло».
С тем же состраданием и достоверностью Королевское Общество заключает:
«Очень часто с того момента, когда животному перерезают горло, до того, как оно потеряет сознание, проходит от семнадцати секунд до шести минут. Очевидно, это время представляется обезумевшему от боли и ужаса существу очень долгим. Причина такого длительного промежутка между перерезанием горла и потерей сознания, возможно, состоит в том, что кровь продолжает поступать в мозг через нерассеченную позвоночную артерию и/или в том, что мяснику не удается разом перерубить обе сонные артерии, снабжающие мозг кровью. Поэтому, даже когда глотка перерезана, животное не избавляется от боли и часто может понимать, что с ним происходит».
«Гуманного убийства» не бывает. А для того, чтобы есть мясо животных, их нужно сначала убивать.
Тем не менее, рабби Шнеур Залман из Лиади (1748–1812), мистик, основавший секту любавичей, придерживался особых взглядов на мясоедение, увы, пытаясь возвести его в ранг божественного принципа. Он учил, что весь мир существует для приумножения славы Божией. Если богобоязненный человек, говорил рабби, ест мясо или пьет вино, чтобы набраться сил для служения Господу, то мясо, которое он ест, возносится ко Всевышнему как жертва. Другими словами, если корова, к примеру, прожила долгую жизнь и умерла естественной смертью, то она осталась всего лишь коровой. Но если она была убита и съедена «верующим человеком», тогда она становится чем-то высшим, чем просто корова.
Отдав жизнь для того, чтобы послужить пищей такому человеку, корова возвышается до служения Господу. С этой точки зрения, убийство и поедание не причиняют животным вреда, а, напротив, превращают их жизнь в высший удел, в жертвенный дар. Конечно, в этом есть своя логика, но каждый иудей сам должен решить, желает ли Господь такой жертвы, или же той, которая не требует убийства живых существ.
Возможно, строки из Библии помогут сделать выбор: «Я милости хочу, а не жертвы» (Ос. 6:6). Или еще: «И когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови» (Ис. 1:15).
КОШЕРНОЕ МЯСО
Четвертая заповедь, назначающая седьмой день (субботу) днем отдыха для иудеев, относится не только к людям, но и к животным. В Вавилонском Талмуде даже говорилось, что человек может браться за еду лишь после того, как накормит своих животных, — поскольку они не могут сами позаботиться о себе. Далее в Талмуде сказано, что, если нужно спасти жизнь животного или избавить его от страданий, человеку дозволяется нарушить святость субботнего отдыха (нужно вспомнить, что евреи считают субботу самым священным днем). Фактически, из иудейских обычаев ясно, что многочисленные указания, касающиеся ритуального убийства животных изначально основывались на требованиях гуманности: причинять животному как можно меньше боли. Поэтому вегетарианство — логическое продолжение еврейских законов о пище, которые существуют для того, чтобы облегчить муки животных. Очевидно, что меньше всего вреда животным причинит тот, кто вообще прекратит есть мясо.
Я уверен, — заявляет Сократ, — что в действительности следующая жизнь существует, что живое отторгается от мертвого и что души умерших продолжают жить». Ральф Вальдо Эмерсон соглашается с этим. «Душа, — пишет он, — попадает в человеческое тело, как во временное жилище, извне и снова таки выходит из него... она перемещается в другие обители, поскольку душа бессмертна».В XX веке газета «Сан-Франциско Экзаменер» от 26 августа 1928 года напечатала следующее высказывание: «Я принял теорию реинкарнации, когда мне было 26 лет».
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.