Ведуньи - [102]

– Ты же знаешь, у каждого из них есть на душе какая-нибудь вина, – сказала Сара. – Послушать любую из тех женщин, с которыми я на речке белье стираю, так получается, что одна с чужим мужем спит, другую муж смертным боем бьет, а соседям заявляет, что в нее злой дух вселился, вот она сама на стены и бросается, головой о них бьется. И каждый из них чего-нибудь боится. Так что они мою мать властям сдадут, просто чтобы собственные грехи прикрыть, и это так же верно, как и то, что, случись у них какая болезнь, они ее молить об исцелении станут, а потом, по дороге в церковь, плюнут в ее сторону.

Почувствовав, как кто-то мягко коснулся его плеча, Дэниел даже вскрикнул от неожиданности. Он ведь даже никаких шагов за спиной не расслышал.

– Извини, сынок, – сказал преподобный Уолш, виновато подняв руки, – я вовсе не хотел тебя пугать, но дело не терпит отлагательств, мне нужно срочно поговорить с вами обоими.

Сара схватила его за руку:

– Сет, ты сходишь к маме? Пожалуйста! Ты ее предупредишь?

– Конечно, схожу, не сомневайся, – священник ласково потрепал ее по руке. – Но мне очень жаль признаваться, что я ошибся в своем доверии, и теперь вышло так, что я невольно втянул вас в некий круговорот событий, вызванных к жизни ошибочными движениями моей мысли. Мне так и не удалось убедить магистрата Райта в невинности семейства Шоу, и только теперь я понял, до чего дерзкими и необоснованными были мои представления о том, что именно мне Господь доверил соединить обе ваши семьи.

Это было неожиданное признание. Дэниел посмотрел на Сару, надеясь, что она как-то объяснит ему слова священника, но она, с жалостью глядя на Уолша, лишь попыталась его утешить:

– Не огорчайся так, Сет, ты же хотел этим Шоу помочь.

– Но из-за моих попыток теперь и вам угрожает опасность. Господи, почему Ты обременил меня столь испорченной душой? Впрочем, этого я никогда не узнаю. – Теперь священник говорил почти шепотом, и Дэниел лишь с трудом мог его расслышать. – Но я постараюсь с честью нести это бремя. – Склонив голову на грудь, он вытер глаза и воскликнул: – Ах, надо было мне проявить куда большую осторожность, прежде чем вам необдуманные советы давать!

– Но откуда ж тебе было знать? – сказала Сара.

Уолш только головой покачал. Потом вдруг заговорил очень быстро, едва переводя дыхание:

– Вы должны понять, что теперь вы не можете быть обручены, потому что в ближайшем будущем тебе, Сара, никак нельзя быть обнаруженной. Магистрат Райт уже успел поделиться со мной своими последними успехами – а он действительно считает это большим достижением – и в охоте на папистов, и в охоте на ведьм, которых он обрек на смерть лишь за то, что у них на коже имелось какое-то пятно, или просто по навету соседа. – Священник придвинулся еще ближе и прошептал: – Если он узнает, Сара, кто ты такая, то, боюсь, он велит тебя арестовать и приговорить к смертной казни за то, что ты с помощью колдовства приворожила нашего молодого фермера.

Дэниел почувствовал, как тело Сары содрогнулось, словно от удара молнии, однако она так и не издала ни звука.

– Но ведь мы уже обручены, обручены по-настоящему, – сказал Дэниел, – Господь тому свидетель, и Он знает, что к Нему была обращена наша мольба, когда я надевал Саре на палец обручальное кольцо моей матери.

И тут он услышал, что людские голоса в амбаре стали громче, яростней, превращаясь в дикий рев, более всего похожий на растущий прибой. Вздыбившаяся волна людского гнева и страха грозила вырваться наружу, и по спине у Дэниела пробежали мурашки, а Сет почти скороговоркой прошептал:

– Я уверен, что Господь не сомневается в чистоте ваших чувств, но сейчас вам придется признать, что та чудесная жизнь, о которой вы мечтали, пока сбыться не может. – Он тяжко вздохнул и закончил: – Вы должны расстаться.

Дэниел потянулся к Саре, а она к нему. Но именно она первая твердо сказала:

– Мы не расстанемся.

– Они не узнают, кто она такая, – сказал Дэниел.

– Узнают, и очень даже скоро, – возразил Сет. – Кто-нибудь непременно ее выдаст, и вскоре ядовитые сплетни уничтожат всякую имевшуюся у нас надежду на то, чтобы ваш союз был всеми принят.

Дэниел все никак не мог набрать в грудь достаточно воздуха.

– Но мы не можем расстаться, – выдохнул он.

– Вы должны.

– Нет. – Это сказала уже Сара.

Они стояли плечом к плечу, сплетясь руками, объединенные общей целью. Сердце у Дэниела готово было выскочить из груди, и дышал он как-то поверхностно, судорожно. А еще ему было страшно – так страшно, как никогда в жизни.

Из дверей амбара уже начинали вываливаться деревенские жители, и священник сразу отошел от Сары и Дэниела и словно растворился в темноте, оставив их в молчании, тесно прильнувшими друг к другу.

Тайна, зашитая во рту

Я лежу в постели, но сна нет как нет. Я уже промочила злыми горячими слезами не только подушку и полотняную простыню, но и толстый тюфяк, набитый соломой. Сегодня ночью мне страшно до колик в животе; мне кажется, что он, мой хозяин, разыщет Дэниела и отнимет его у меня. Отнимет у меня мечту о новой жизни, прогонит из этого дома. Я необычайно сильно чувствую сегодня его