Веду бой! Смертный бой - [33]

Первый сержант Алекс Блинчик Кшетуский сидел на срочном совещании командного состава. На повестке дня стояло много неожиданных вопросов, которые еще вчера не могли присниться реально смотрящему на жизнь человеку. Еще бы, попасть в прошлое почти на семь десятков лет — такое событие могут описать в книжках, но чтобы оно произошло с вами здесь и сейчас? Бред. К сожалению, когда бред чувствуется и осязается как реальность — именно ею он и является. Восприятие есть действительность! И теперь именно этот бред и стоял на повестке дня.

— Господа и дамы, в первом приближении обстоятельства мы определили. Какие у вас будут идеи? — спросил майор Лосон, комроты «Чарли». После минутной паузы слово взял Кшетуский:

— У нас есть три варианта действий, сэр. Первый — эвакуироваться в безопасное место с целью добраться до Штатов, второй — остаться на месте и влиться в состав латвийской армии и третий — начать сотрудничать с русскими.

— Тебе легко говорить, ты сам русский, — пробурчала капитан Хайнд, замкомроты.

— Я расписал варианты, — возразил Алекс. — Решение за командиром. Ситуация настолько нестандартна, что нельзя исключать почти любые варианты.

— Почему — почти? — поинтересовался майор.

— Потому что вариант сотрудничества с тутошними немцами я считаю неприемлемым, — отрезал Кшетуский. — Кого-то привлекают мысли поддержки Освенцима и Дахау? Я не хочу превращать в реальность анекдот про упавшего с охранной вышки деда.[1]

Атмосфера совещания немного улучшилась.

Становиться бок о бок с палачами Гитлера не хотелось никому. Обсуждение вариантов заняло четверть часа. Было ясно, что шансы добраться до Штатов и даже до Англии являлись весьма низкими. Немцы засекут и собьют, ведь пташки даже не вооружены. Второй вариант тоже не заслуживал особого внимания, поскольку в сколь-нибудь длительную независимость Прибалтики никто из присутствующих не верил. Расклад не тот. Оставался последний — сотрудничество с Москвой. Тут выходила на передний план реакция восточного гиганта на присутствие маленькой части оставшейся в будущем вчера сверхдержавы.

— В первую очередь надо связаться с нашим посольством в Латвии, госпожой Гербер, и военным атташе, подполковником Смитом. Все же, прежде всего, наша задача — защита граждан США, где бы мы ни были, — продолжил Лосон, когда обсудили варианты дальнейших действий. — У них будет что сказать.

Алекс подумал, что майор просто пытается переложить бремя ответственности на чужие плечи.

— Сэр, подполковник Смит вместе с командором Хэндерсоном вчера убыли с визитом в Данию, связь с которой отсутствует, — сказала Хайнд. — И старшим офицером являетесь вы.

Если бы не наработанный за восемнадцать лет в армии опыт, сержант не заметил бы, как дрогнуло лицо у командира. Пути к отступлению были отрезаны — Лосону надо сразу было брать ответственность на себя. Но необходимо хоть что-то делать — командир должен быть уверен в себе и подчиненных, для преодоления трудностей у него есть первый сержант.

— Сэр, охрана посольств в Латвии, Литве и Эстонии на месте, а это в сумме почти взвод морпехов. Также в трех посольствах пребывает, по моим оценкам, от двадцати до сорока граждан США. В данной ситуации их надо эвакуировать в наиболее безопасное место, — начал рассуждать Алекс, затягивая время и давая возможность майору прийти в себя.

— Полагаю, местные власти обеспечат их безопасность, — возразила капитан.

Кшетуский усмехнулся про себя. Капитан явно не в курсе регулярно проходящих маршей эсэсовцев в Прибалтике. Но вслух сказал иное:

— Местные про них просто могут забыть в суете. К тому же пара отделений морской пехоты сильно повысит нашу мощь. Не забывайте, что, окромя «беретт», у нас ничего нет — мы ведь медэвакуатор, а не штурмовая группа! А у горшкоголовых[2] могут найтись и пулеметы на наши пташки. На все девять, разумеется, не хватит, но авось одну ударную машину мы снарядим.

Первый сержант Кшетуский стоял перед куцым строем солдат своей роты. Из шестидесяти пяти человек личного состава здесь и сейчас осталось всего тридцать семь. Семь офицеров, одиннадцать уорент-офицеров, четыре сержанта, четырнадцать рядовых и он сам. Те, кому он был предан. Те, чье доверие он не имел права нарушить. Они входили в один процент населения — людей, надевших униформу, — и с точки зрения Алекса являлись лучшими гражданами. Они не болтали в конгрессе и не скандировали на митингах, они не тратили миллионы на накачанных силиконом моделей, не отдыхали на островах Карибского моря, не курили дурь, купленную на социальное пособие. Они ругались друг с другом и напивались вместе, кадрили местных девчонок и хранили верность возлюбленным, отлынивали от работы и ругали слишком короткий рабочий день. Это были простые парни и девушки из небогатых районов, со своими чаяниями, недостатками и особенностями. Кшетуский был предан именно им, а не высоким заветам демократии или не нюхавшим пороху чиновникам, работающим в дистрикте.[3]

— Рота! Смирно! — привычно дал команду Алекс. Еще раз окинув строй придирчивым взглядом, он развернулся и уступил место майору Лосону. Стоя позади строя,