Ведьмы танцуют в огне - [19]

— А теперь расскажи, Готфрид, что в действительности там произошло, — попросил викарий елейным, не сулящим ничего хорошего, голосом.

— Ну, — замялся он, пойманный на лжи. — Эти колдуньи хотели отдать её в жертву дьяволу! Они уже готовились это сделать, как я не выдержал и дал приказ атаковать. Девушку я спас и унёс с собой — она была без сознания. Понимаете, она дочь кузнеца, который выковал моему отцу эту шпагу… Я просто не мог смотреть спокойно…

— Твоя знаменитая проклятая шпага, — кивнул Фёрнер, а затем встал и мерным шагом направился к окну. — Выходит, если бы ты подождал немного, то ведьмы предались бы греховному совокуплению, и сейчас их в Труденхаусе находилось бы гораздо больше… Да ещё этот… дьявол… Как он выглядел?

— Высокий, чёрный… с рогами… хотя, это могла быть и маска… лицо ещё такое, чёрное…

— А детородный орган велик ли был? — озабоченно поинтересовался Фёрнер.

— Он был в рясе, наподобие монашеской, — слегка растерялся Готфрид, вспомнив, что ведьмы на признаниях в своих сношениях с дьяволом часто замечают, что член его массивен и холоден как лёд.

— Итак, получается по твоей вине еретики разбежались?

— Я готов искупить свою вину, если только это возможно, — виновато отчеканил Готфрид, чувствуя холодок в животе. — Я запомнил некоторых из них, так что смогу указать…

— Это похвально, — кивнул Фёрнер, вновь глядя в окно. — Я сам займусь этим делом. А ты, во-первых, вспомни всех, кого видел на шабаше и продиктуй их имена. Во-вторых, сейчас у нас очень мало палачей, посему будешь вести часть дознаний и отчитываться передо мной. Вместо арестов будешь заниматься пытками. Возьми себе кого-нибудь в помощники. Грех можно искупить только усердным трудом во имя Господа нашего.

Викарий подозревал его в сговоре с тёмными силами, — понял Готфрид. То, что он назначил его вести дознания — ни что иное, как проверка. Пришлось щёлкнуть каблуками и отчеканить:

— Всё исполню как велите, герр Фёрнер. В помощники хочу Дитриха Байера. Можно приступать?

— Подожди, — викарий впился в глаза сержанта, на мгновение замолкнув. Слышно было, как скрипит перо секретаря в углу. — Что там с этой девушкой? Где она сейчас находится?

Айзанханг вновь напрягся.

— Я оставил её у себя. Отец её, Альбрехт Шмидт, недавно умер, так что девушка осталась сиротой… Вчера она была опоена колдовским зельем, а сегодня, когда она придёт в себя, я отведу её домой. Но защищать её для меня — дело чести.

— Альбрехт Шмидт, говоришь? Разве у него была дочь?

Готфрид пожал плечами. А затем спохватился и кивнул.

— Помню его, хороший кузнец был. Изрядно мы с ним не виделись. Жаль, больше и не придётся. А не боишься, что эта девушка сама окажется ведьмой?

Готфрид помедлил, но ответил:

— Если она окажется ведьмой, то я сам отведу её на костёр!

Викарий испытующе поглядел на него, а затем коротко кивнул:

— Посмотрим, посмотрим. На дознаниях тебя будет сопровождать вот этот секретарь, майстер Ганс Шталь. Будь уверен, он запишет и доложит мне всё в точности. Помни о своём обещании, и дай Бог, чтобы твоя возлюбленная не оказалась ведьмой… Ты же, покуда идёт расследование, держи себя в руках и не вздумай поддаться соблазну прелюбодеяния с ней, ибо тогда сам пойдёшь на костёр, как соблазнённый дьяволом. Всё ясно?

Готфрид кивнул.

— Мне нужна твоя клятва, — потребовал Фёрнер, протягивая вперёд руку с перстнем на пальце.

Он встал перед викарием на одно колено и произнёс:

— Клянусь своей бессмертной душой, что не предамся прелюбодеянию с дочерью кузнеца, покуда не буду уверен в её чистоте. Клянусь так же, что… — он вдруг запнулся, дыхание его перехватило и вся решимость вдруг улетучилась, оставив ужасный холод в желудке и слабость во всех членах. — Клянусь, что… что буду… что поведу её на костёр, если будет доказано, что она… ведьма.

Последние слова он произнёс дрожащим голосом, потому что представил, как одна из арестованных под пыткой называет девушку колдуньей и своей сообщницей… Не важно, правда это или нет, но отныне жизнь её… Нет, лучше не думать.

Готфрид поцеловал перстень викария и поднялся. Фёрнер удовлетворённо кивнул, и произнёс, глядя в бумаги:

— Вот так. Пусть она пока живёт у тебя. Мне кажется, что ведьмы так просто её не оставят в покое, а значит она может сгодиться и для нас. Теперь можешь идти. Пусть ко мне сейчас зайдёт Байер, а ты хорошенько всё вспомни. Нам нужны имена и приметы тех личностей, что участвовали в шабаше. Скажи Байеру, чтобы ждал моего приглашения. И пусть Господь поможет тебе.

Готфрид перекрестился, кивнул и вышел из кабинета.

Толстый секретарь перестал скрипеть пером и воззрился на Фёрнера.

— Как думаете, герр Шталь, — сказал викарий, подходя к нему. — Что заставит впасть человека в больший грех: страх, ненависть, гордыня, жажда власти или искренняя любовь? O tempora, o mores…

С этими словами он взял исписанный протокол и, смяв его, бросил в камин, на тлеющие угли.

— Ну, что? — спросил Дитрих, когда Готфрид притворил за собой дверь.

— Он всё знает! — прошептал тот. — И про девушку, и про то, что ты один пост сдавал…

— Дьявол! — возмущённо ответил Дитрих и сжал кулаки. — Вот ублюдки!