Ведьмино логово - [5]

– Прошу... прошу прощения, – проговорил он и оттолкнул от себя стакан.

В горле у Пейна что-то заворочалось и заскрипело.

– Быть может, я ошибаюсь, сэр, но мне показалось, что я видел, как вы беседовали с сестрой мистера Старберта перед самым отходом поезда. Я подумал, что вы, может быть...

– С сестрой мистера Старберта, верно, – сказал американец, Чувствуя, что кровь начинает пульсировать у него в горле. – Но с самим мистером Старбертом я не знаком.

– Правда? – сказал Пейн, и у него в горле снова что-то щелкнуло. – Понятно. Ну, так...

Рэмпол видел, что умные маленькие глазки доктора Фелла весело и внимательно смотрят сквозь очки, пристально наблюдая за Пейном.

– Послушайте, Пейн, – сказал доктор. – А он ведь боится не того, что встретит кого-нибудь из тамошних висельников, верно?

– Конечно, нет, – ответил адвокат. – Прошу прощения, джентльмены, я должен пообедать.

2

Остальная часть путешествия вспоминалась впоследствии Рэмполу как погружение в самую глубь страны, проникновение в прохладные таинственные области, где оставались вдали огни городов и паровозные гудки эхом отдавались в просторном пустеющем небе. Доктор Фелл положил конец разговору о Пейне, заключив эту тему презрительной тирадой.

– Да ну его, – фыркнул он. – Спорит по каждому поводу. Не обращайте на него внимания. А хуже всего то, что этот человек – математик. Да-с, математик, – повторил доктор Фелл, грозно уставившись на свой салат, словно ожидая найти в листиках латука бином Ньютона. А уж ему-то вовсе не следовало бы болтать.

Старый лексикограф не выразил ни малейшего удивления по поводу того факта, что Рэмпол был знаком с сестрой таинственного Старберта, за что американец был ему благодарен. А сам, в свою очередь, не стал задавать никаких вопросов о странных вещах, услышанных им в тот вечер. Он откинулся в кресле, приятно разогретый вином, и слушал своего собеседника. Рэмпол не взялся бы выступать в роли знатока по поводу совместимости разных напитков, однако был слегка ошарашен, видя, как Фелл наливает в бокалы вино после портера, а потом, в конце обеда, завершает все это пивом. Тем не менее он мужественно поддерживал компанию, выпивая каждый налитый ему бокал.

– Что касается этого напитка, – разглагольствовал доктор так, что его голос гулко разносился по всему вагону, – что касается этого пойла, послушайте только, что сказал Эльвисмал: «Элем зовется он средь людей, но боги зовут его пивом». Вот так-то!

Красный от выпитого вина, он все говорил и говорил, раскачиваясь на своем стуле, роняя пепел от сигары на галстук, то и дело принимаясь смеяться. Только после того, как официант начал ходить возле их столика, почтительно покашливая, удалось его уговорить уйти из ресторана. Громко ворча, опираясь на две свои палки, доктор Фелл с трудом двинулся из ресторана, сопровождаемый Рэмполом. Дойдя до своего вагона, они уселись друг против друга в уголке пустого купе. Фонарь в купе почти не давал света, там было даже темнее, чем снаружи за окном. Доктор Фелл, сгорбившись бесформенной массой в своем уголке, был похож – на фоне линялой обивки сиденья и висевших над его головой еле различимых фотографий – то ли на лешего, то ли на домового. Он хранил молчание, тоже, вероятно, почувствовав нереальность царившей вокруг атмосферы. Прохладный северный ветер становился все свежее, на небе взошла луна. Там, вдали, куда не достигал летящий перестук колес, лежали древние, густо заросшие усталые холмы, а деревья были похожи на похоронные букеты. Молчание в конце концов нарушил Рэмпол. Он не мог больше сдерживать свое любопытство. Поезд с лязгом остановился у платформы какой-то деревушки. Было совсем тихо, если не считать протяжных вздохов паровоза.

– Не могли бы вы мне объяснить, сэр, – начал американец, – что имел в виду мистер Пейн под словами «просидеть целый час в Ведьмином Логове»? Что все это означает?

Доктор Фелл, очнувшись от забытья, казался испуганным. Он наклонился к собеседнику, так что лунный свет блеснул на стеклах его пенсне. В наступившей тишине слышались тяжелые вздохи паровоза, похожие на то, как дышит загнанная лошадь, и тонкий металлический звон – за окном жужжали комары. Что-то звякнуло, и поезд дернулся. Качнулся и замигал фонарь.

– А? Что? Господи, я ведь думал, что вы знакомы с Дороти Старберт, мой мальчик. Мне не хотелось расспрашивать.

Ага, это, очевидно, сестра. Спокойно, нужно действовать осторожно.

– Я только сегодня с ней познакомился, – сказал Рэмпол. – Почти ничего о ней не знаю.

– Так, значит, вам ничего не известно о Чаттерхэмской тюрьме?

– Решительно ничего.

Доктор поцокал языком.

– Значит, вы узнали все это только сейчас, от Пейна.Он принял вас за старого знакомого... Видите ли, сейчас в Чаттерхэме тюрьмы уже нет. Здание не используется посвоему назначению с тысяча восемьсот тридцать седьмого года, теперь оно постепенно разрушается.

Мимо них с грохотом проехала багажная тележка. В темноте на мгновение вспыхнул какой-то фонарь, и Рэмпол успел разглядеть, что на лице доктора Фелла появилось странное выражение.

– А вы знаете, почему ее перестали использовать? – спросил он. – Из-за холеры. Да-да, конечно, из-за холеры. Впрочем, была и еще одна причина. Говорят, что эта другая причина была гораздо серьезнее.