Ведьмак (пародия) - [11]

Это почему же этот хам остается? Почему мы должны выметаться, а он нет?! А я вот не намерен выметаться! Я башку ему срубить намерен!

Нестройная толпа мимолетных увлечений чародейки не двигалась — вся за исключением двух особ женского пола: дрессировщицы с крокодилом на руках и вечно пьяного медиума. Эти, натыкаясь на мужчин и мебель, судорожно искали выход.

Ведьма-ак, — с явной неприязнью протянул один из реданских арбалетчиков, — С каких это пор мутанты в нашей стране распоряжаться стали? А не стрельнуть ли мне в него?

Чего ради мы будем выметаться? — спросил один из эльфов-скоя'таэлей, продолжавший спокойно сидеть на кровати с книгой, — Сейчас по списку моя очередь — этот придурок без штанов, но в шлеме, и так вперед меня пролез.

Вам по-доброму только что велели валить отсюда, — с хорошо сдерживаемой неприязнью к конкурентам напомнил Геральт, — А то я за себя не ручаюсь.

Мы тоже за себя не ручаемся, ведунская твоя морда! — парировал бандитского вида небритый мужик в хелберке и кольчуге поверх ночной рубашки. В руках он держал секиру. Несколько субъектов без определенных занятий тоже сделали шаг вперед, поигрывая кистенями и зерриканскими саблями.

Вдруг дверь со скрипом отварилась, и в комнату физиономией вперед брякнулся человек, одетый в нарядный голубой кафтан и фантазийное, хотя и грязное жабо.

Лютня, грохнувшись, загудела в такт стуку его мордахи об паркет.

Make love, don't war! — заплетающимся языком провякал гость, — Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Я хотел… хотел сказать: все! Во-о… Ведьмаки, тимерцы, реданцы, нильфгаардцы, гно-омы, скоя'таэли, маляры… И никто никого не убива… не убивает! Давайте дружить!

Лютик! — воскликнул Геральт.

Не убивает? — нехорошо ухмыльнулся нильфгаардский сержант при алебарде, — Ситуация абсолютно ненормальная для романа Сапковского! Я за то, чтобы ее немедля исправить.

Но ведьмак, не обратив внимания на новую угрозу, подбежал к поэту, обнял и, придерживая за жабо, придал другу стоячее положение:

Лютик, старый повеса, как тебя сюда занесло?

М-м-меня? Я… С-слушай, Ге… ральт, м-мне надо тебе что-то сказать…

Что?

Ч-что-то о-очень важ… важное.

Так что?

А, х-холера, не помню! Но ч… что-то о… очень важ-жное!

В этот момент дрессировщица крокодилов кинула своего питомца на кровать, угодив в Йеннифэр, отшвырнула ведьмака и вцепилась Лютику в волосы:

А-а-а, вот он, вот он, паршивец!! — завизжала она.

Постойте, почтенная, в чем дело? — попытался придержать ее ведьмак.

Но разъяренная дама обладала недюжинной силой. Она вырвалась, отняла у поэта лютню и стала наотмашь лупить ею Лютика по голове:

Грязный развратник! Вульгарный тип! Совратитель!

Ге-еральт! — в панике заверещал Лютик, закрываясь руками, — Спаси меня! Спаси меня от нее!

Лютик, тебе на штаны нужно вешать амбарный замок! — раздраженно сказал ведьмак, пытаясь поймать за руки буянящую особу, — Мне уже осточертело спасать тебя от покинутых любовниц, причем зачастую от нескольких зараз!

Сам зараза, — буркнул из толпы вечно пьяный медиум женского пола.

Не трогал я ее, Геральт! — завопил почти протрезвевший от страха Лютик, — Она совершенно не в моем вкусе!

Ведьмаку, наконец, удалось схватить в охапку жаждавшую крови укротительницу и оттащить ее на безопасное расстояние от поэта:

В чем дело, почтенная?

Дрессировщица крокодилов рванулась и попыталась лягнуть Лютика ногой:

В чем дело, да? — закричала она, — Вы, господин, спрашиваете меня в чем дело?! Я пригласила этого прохвоста к себе в дом, накормила, напоила, а потом попросила его спеть моей шестилетней дочке балладу «Белоснежка и семь гномов». А этот подлец начал петь моей крошке «Мильву и семь скоя'таэлей»!

В комнате грянул взрыв грубого хохота. Даже кресло в стиле барокко мелко затряслось от смеха.

А кстати, — раздался вдруг спокойный холодный голос, — Мы должны бы, между прочим, скинуться на алименты, как порядочные Aen Seidhe!

Yea, squaess'me, командир! — эльф с книгой полез в карман, — Забыли.

По кругу эльфийских террористов пошла шапка с беличьим хвостом. Геральт с издевкой посмотрел на командира скоя'таэлей:

Говорят, у ребеночка острые уши и шрам на морде.

Янтарные глаза командира вспыхнули гневом и презрением:

Thaess aep, D'hoine! Пока жив.

Твоя Йеннифэр что, сильно ревнует? — парировал белокурый эльф с огромными голубыми глазами и лицом херувима; на шее у него болтались слюнявчик и большая соска. Террористы дружно заржали.

Геральт злобно сощурился:

Фаоильтиарна, шпана остроухая, ты-то что здесь делаешь?

Легендарный предводитель лесных банд надменно усмехнулся:

Спроси Aen Saevherne Акваллак'ха. Он тебе все понятно объяснит. У стены с фиолетовым бизоном. Правда, в этом конкретном случае моего согласия никто не спросил.

По рядам эльфячьих террористов опять прошел смешок. У Геральта под кожей заходили желваки: столь неосторожное присутствие здесь Фаоильтиарны иначе и правда объяснить было трудно. За этим типом гонялись разведки и регулярные войска нескольких государств, где он жизнерадостно и пачками пускал под откос эшелоны. Ведьмак сурово посмотрел на соперника за номером 15764. Говорят, все эльфы красивы. Некрасивых эльфов просто не бывает. Этот-то, возможно, и был красив, пока не побывал у нильфгаардского парикмахера, который устроил ему на голове военный коммунизм. Из густых черных лохм Фаоильтиарны вышло нечто такое, что от командира повстанцев стали разбегаться даже коты. К счастью для себя, Фаоильтиарна успел почти вовремя зарубить цирюльных дел мастера, хотя, конечно, было уже немного поздно. А потом черт дернул несчастного эльфа пойти и к портному-нильфгаардцу. Модель костюма, который сшил ему идеологически выдержанный портной называлась «Слава фюреру Эмгыру!», и была новым его изобретением. Один рукав костюма рос на полметра ниже того места, где ему полагалось быть, второй, как хобот, торчал откуда-то из груди. К тому же, в ателье кто-то ошибся, и у нильфгаардского одеяния появился еще и третий рукав, случайно пристроченный сзади к брюкам. Того, что одна штанина оказалась шире и короче другой, а ворот пришит наизнанку, Фаоильтиарна уже даже и не заметил.