Ведьма Вильхельма - [35]

Я кормила Охтарона, рассказывая о том, как так вышло, что он оказался после своего ранения на много километров от своего прошлого местопребывания. По мере рассказа я видела, что тот все сильнее и сильнее хмурится.

Мне казалось, что он сейчас выкрикнет что-то вроде: «Так это была ты?!» Но ничего подобного он не сказал, просто ещё раз пробежался по моему лицу, словно выискивая что-то только ему известное.

После еды я напоила его зельями.

— И почему же это случилось с нами? — спросил он, когда, даже не поморщившись, выпил достаточно горькое зелье ускорения регенерации.

Я закусила губу с внутренней стороны, понимая, что час пробил. Подхватив его уцелевшую руку, приподняла её.

— Этот браслет, вы знаете, что это такое?

Охтарон мрачно кивнул.

— Да. Я читал в старых летописях, что раньше такими символами украшались руки тех, чей брак был благословен богами. Но я не совсем понимаю, почему они появились у меня.

Эльф выглядел задумчивым и изредка в его взгляде проскальзывало нечто похожее на недоверие и неуверенность.

— Может, это от того, что вы женаты? — спросила чуть более едко, чем планировала.

Охтарон бросил на меня взгляд, в котором на мгновение прорезалось так ожидаемое мною высокомерие.

— Будьте уверены, что я запомнил бы такую «малость» как собственная жена.

— Вы так уверены? Что ж, прошу вас обрадовать, не знаю как, но вы умудрились забыть, что у вас теперь такая вот «малость», как жена вполне себе есть.

Я совсем не хотела язвить или же выходить из себя, но последние месяцы, наполненные разными мыслями, видимо, дали о себе знать. Отчего-то остро навалилось осознание потерь. Близкие люди с того мира, отец из этого. Как-то в один момент я ощутила себя такой бесконечно одинокой, что захотелось плакать.

Охтарон хотел что-то ещё сказать, но, глянув на меня, запнулся.

— Вы что-то знаете? — спросил он. Мне даже показалось, что он удерживает себе от того, чтобы подскочить и не начать расхаживать по комнате.

Я кивнула, снова закусывая губу. Вздохнула поглубже, прогоняя неуместную сейчас меланхолию подальше. А потом просто закатала рукава платья, протягивая свои руки к нему.

— Это… — запнулся Охтарон.

Надо же, до этого даже то, что он лишился руки не вызвала в нём особых эмоций, зато сейчас я могла наблюдать весьма интересное выражение лица. Проще говоря, эльф явно был потрясен тем, что видел. Его глаза расширились, и даже рот немного приоткрылся в удивлении.

Если можно было, я бы точно рассмеялась, но понимала, что мой смех сейчас совсем не поймут, а если и поймут, то обязательно неправильно. Я и не заметила, что Охтарон немного приподнялся над кроватью. А потом рухнул обратно на неё, резко выдыхая и закрывая глаза. Не знаю, какие мысли были у него в голове, но выглядел он неважно. Я вернула на место ткань на руках, ожидая, что будет дальше. Интересно, что он сейчас думает? Какие предположения строит? Выходит, Охтарон и сам не знал, что женат? Как так вышло? И как жрецам удалось поженить нас без нашего присутствия?

— Расскажите мне всё, что вы знаете об этом, — открыв снова глаза, попросил он.

Перед тем как начать рассказывать свой нехитрый рассказ, я налила себе травяного отвара, который тут заменял мне чай. Пока готовила его, размышляла о том, что стоит говорить, а о чём я буду молчать. Всё-таки некоторые вещи рассказывать не стоит. К таким вещам я относила и то, что у меня есть память о другом мире. Ни к чему это. Может быть когда-нибудь, если мы станем, например, друзьями или же будет в этом такая сильная необходимость, я и расскажу. Но точно не сейчас.

— Меня зовут Ульрика Хольм, — начала я, присаживаясь на табуретку рядом с кроватью. Кружку с отваром поставила на колени, грея о толстые бока немного замерзшие пальцы. Хм, с сосудами, что ли не в порядке что-то? Или просто замерзла? Или это от небольшого волнения?

— Хольм? Дочь барона Вилмара Хольм?

Я удивилась. Надо же, а я всегда думала, что у нас небольшое баронство, о котором никто и не помнит только. Кроме налогосборщиков, естественно. Те и о полуразрушенном сарае в каком-нибудь глухом уголке планеты и то помнят.

— Да. Мой отец погиб. Недавно. На войне с Долимией. Вместе со всеми нашими воинами.

Воспоминать об отце было все еще больно, поэтому я замолчала, переживая, когда тугой комок в горле рассосется. Плакать перед Охтароном категорически не хотелось. Эльф молчал, и я была даже благодарна ему за то, что он не выражает фальшивого сожаления и не говорит, что ему жаль.

Немного успокоившись, я подняла глаза и тут же заметила, что Охтарон о чём-то усиленно думает.

— Я встречался с вашим отцом несколько раз, — сказал он как раз в тот момент, когда я уже хотела продолжить рассказ.

— Зачем? — он меня снова удивил. Отец никогда мне не рассказывал об этих встречах. Да и я никогда не видела у нас эльфов, значит, встречались они за пределами замка.

— Светлый Князь, мой отец, хотел купить баронство Хольм. Но твой отец не хотел продавать его, говорил, что баронство — приданое его дочери, — при этих словах он посмотрел на меня. — Что такого особенно в вашем баронстве, что мой отец так хотел его получить?