Ведьма в Царьграде - [3]
Потому упрямо повторила:
– Катись, катись, яблочко, да не дури! Мужа хочу своего увидеть! Покажи! В том моя воля!
Но опять среди красноватых в лучах заката сосен появлялся Свенельд, приближался. Можно было уже различить его выразительное лицо под позолоченным ободом шлема, аккуратный нос, зеленые, чуть раскосые глаза под круто изломленными бровями. Да, хорош собой воевода Свенельд, и любила его когда-то Малфрида без памяти, но не муж ведь! Он княгини Ольги слуга верный, только она одна ему и мила. А Малфрида… Спрашивается, какого рожна Свенельд вблизи ее дома шляется, да еще и мужем ей видится?
– Малка Любечанина мне покажи, глупое диво! – с раздражением повторила ведьма.
Силуэт Свенельда исчез, яблочко продолжало катиться, но в блеклом свете так никто больше и не появился. А ворон на ветке над головой опять закаркал отрывисто – будто недобрым смехом зашелся.
Ишь ты, чародей старый! Потешается над неумелой колдуньей. Сам уже и человеческий облик забыл, речи от него давно никто не слышал, а тоже из себя мудреца мнит. И, стараясь не отвлекаться на злобную древнюю птицу, Малфрида приказала:
– Покажи мне того, кто всегда думает обо мне!
Ибо кто же о ней думает, волнуется и ждет ее, как не верный муж! Ближе и дороже для Малфриды никого и не было. Вон и детей своих Малфрида так не любила, не была в них так уверена, как в супруге. Даже дружба с княгиней Ольгой не была для нее настолько ценной, как душевная теплота Малка. Порой казалось, что если бы не его нежность, она бы давно ушла в чародейский мир духов и кудесников. А так знала – ждет ее Малк, любит, думает о ней! И это давало ведьме силы, делало ее обычным человеком, женщиной, женой…
Когда в глубине блюда вновь замаячило видение, Малфрида замерла. Вот сейчас… Вон уже и плечи видны, голова склоненная… Да полно, Малк ли это? Сидит некто в полутьме покоя, едва озаренного одинокой свечой, голова чем-то темным покрыта, лица не рассмотреть, со спины видится.
– Лицо мне его покажи!
Не получалось. Фигура все больше склонялась, словно человек разглядывал что-то на полке перед собой. Никак книга? Малфрида однажды видела такую на торгах, сказывали, что мудрость некая в ней записана неизвестными ведьме литерами. И сейчас этот одетый в черное человек, склонившись, смотрел в книгу, и разглядеть его лицо никак не получалось.
Человек из видения повел плечами, словно ему зябко было или неуютно. А потом, так и не оглянувшись, резко взмахнул рукой, как будто приказывая следящей за ним ведьме отвернуться и сгинуть. И тут же таким светом полыхнуло, словно луч солнца слепящий отразился в блюдце. Малфрида невольно отшатнулась, зажмурилась. А открыла глаза – было под елью сумрачно, свет исчез. И хотя ведьма Малфрида хорошо видела во мраке, теперь едва могла что-то различить после яркой вспышки. Вон лежит на сухой хвое серебряное блюдо погасшее, вон откатившееся под выступы мощных кореньев яблоко.
Тут ворон вдруг слетел с ветки, опустился рядом, подошел, переваливаясь. И опять сверкнул недобро белесой искрой его черный глаз.
– Шшто, баба глупппая, не вышшшшло у тебьа? – зашипел.
Малфрида только моргнула. Надо же, заговорил! А ей ведь волхвы глубинные, из тех, что людей избегают и только ведовскую мудрость таят, говорили, что чародей этот уже давно речь людскую забыл. Но сейчас ворон, щелкая клювом, заговорил, хотя и с трудом. И речь его звучала странновато и жутко.
– Кого уззрррреть-то пыталащ? Могуччч он. Пооочуяяял, что смотришшь, отмахнулся. Тааккких чародеев уже и нет на сссвете. Кого узззрела-то?
Ведьма потрясенно молчала. Кто это был? Она просила показать того, кто о ней думает. И кого же блюдо с яблочком ей показало?
– Вроде как под каменным сводом сидел. И книга у него была. Еще припоминаю, что изображение какое-то видела за ним. И похоже это было… Ох ты, Перуне! – догадалась Малфрида, даже за щеки схватилась. – Никак икона там висела.
– Икона? – вполне четко выговорил ворон и даже сплюнул, ну совсем как рассерженный старик. – Хррристианнин, стало быть? Ах ты, дурищщща глупая! Да ражжжве можно за этими хрищщтианами приглядывать? Так любое диво можно погубить навещщщно!..
Дальше пошло сплошное карканье, но все равно казалось, что ругается сердито ворон-чародей. Потом он отпрыгнул в сторону, взмахнул большими крыльями, полетел прочь и вскоре исчез за густыми елями. А блюда и яблока уже не было под елью, будто хвоя лесная их в себя вобрала.
Малфрида медленно выбралась из-под развесистых лап, потянулась всем телом, отряхнула с подола истрепавшейся за время скитаний по чащам поневы
