Ведьма Пачкуля и сумасшедшие каникулы - [17]

А вот Лулу купается в деньгах. Сейчас небось уплетает непомерно дорогой завтрак в своем номере в «Ритце».

Нечестно! Просто нечестно. Да у него в одном мизинце больше таланта! Если бы только ему выпал шанс проявить себя, еще один, последний шанс. Он бы им показал! Он бы взял себя в руки и стал прежним Скоттом Мертвецки. Если бы только…

Нет, так дело не пойдет. Начнем с главного. Нужно подкрепиться, если хочешь дожить до премьеры.

Вздохнув, Скотт открыл свой потрепанный чемодан и вытащил рыжую накладную бороду. Сегодня утром он не в состоянии встречаться с публикой. Лучше пусть его не узнают вообще, чем снова он подвергнется насмешкам и унижениям. Скотт продел за ушами резинку, на которой держалась борода, и натянул на голову капюшон. Вот так. Он просто гений маскировки! Лучший друг его бы не узнал. Правда, теперь у него и друзей-то не осталось.

Он осторожно открыл дверь, посмотрел по сторонам, промчался по темному коридору, который вел к служебному входу, — и вышел, моргая, на яркое солнце.

На пирсе было людно. Наверное, Скотт долго спал. Компания скелетов в шортах, завидев его, принялась пихать друг друга локтями и показывать палочками с ярко-розовой сахарной ватой.

— Посмотри на этого старого ханыгу. Нда, что случилось с Грязьеводском… — презрительно бросил один из них, когда Скотт пробегал мимо.

Краем глаза Скотт заметил в толпе, собравшейся у афиши — той самой, на которой его исковерканное имя написали позорно маленькими буквами, — высокую остроконечную шляпу. Скотт опустил голову пониже и прибавил шагу. Высокие остроконечные шляпы — равно ведьмы. А ведьм он не любит. Ведьмы — равно неприятности. Из-за ведьмы он поссорился с Лулу. Как же ее звали, ту ведьму? Грязюля? Пачкундра?

Он направился прямиком к лотку с хот-догами.

— Хот-дог с луком, пожалуйста, — сказал Скотт высоким, гнусавым, совсем не своим голосом. Он был очень доволен собой. Все-таки он хороший актер.

— Сию минуту, мистер Мертвецки, — ухмыльнулся Спаг. — Неплохая, к слову сказать, борода.

— Побыстрее, будь любезен, — рявкнул Скотт. За ним уже образовалась очередь. До чего неприятно. Он начал бояться толпы. Хотелось поскорее взять сосиску и спрятаться в своем чулане.

Тяжело вздохнув, он повернулся к морю — и тут налетел озорной ветерок и сорвал с него накладную бороду. Тонкая резинка лопнула, борода оторвалась и улетела. Она немного прокатилась по пирсу и остановилась. Скотт в панике бросился догонять.

— Эй! — крикнул ему вслед Спаг. — Хочешь хот-дог — давай монету.

— Одну секунду! — отозвался Скотт, нагибаясь, чтобы поднять бороду. Он почти достал ее, но борода снова покатилась — на сей раз к ограждению пирса! Еще один порыв ветра — и она упадет в воду. Скотт всхлипнул и совершил отчаянный прыжок в последней попытке спасти бороду, хотя сознавал, что уже слишком поздно…

Но вмешалась судьба. Улепетывающую бороду остановила пара непрезентабельных ботинок. Скотт вдруг почувствовал странный запах. Знакомый запах.

— Нечисть всемогущая! — сказал знакомый голос. — Сбежавшая борода. Что-то будет дальше?

Скотт медленно поднял голову. Перед ним стояла…

— П-Пачкуля? — произнес он слабо.

— Она самая, — прощебетала Пачкуля, аж трепеща от волнения. — Скотт, дорогуша, вот мы и встретились снова! Какой чудесный сюрприз!

— ПАЧКУЛЯ! АААААААА! — завопил Скотт. И бросился бежать.

Глава четырнадцатая Ну и краснющий

— Шельма! Проснись! Ты не поверишь, кого я только что встретила на пирсе! Скотта! Скотта Мертвецки!

— Ммм? Что?

Шельма с трудом стряхнула с себя сон. Ей снился кошмар. Она была в пещере, где топили тысячу печей, лежала на раскаленных углях, а вокруг стояли гоблины и дули на нее фенами.

— Я сказала, ты не поверишь, кого… нечисть всемогущая! Шельма! Посмотри на свой нос. Ну и краснющий! Хорошо, что я за тобой вернулась.

— Правда? — пробормотала Шельма. — Должно быть, я задремала на минуточку. Все так плохо?

Она села, покачиваясь, и скосила глаза на пылающий отросток на лице — тот и впрямь подзагорел. С длинными острыми носами, как у Шельмы, вечно беда. Они все к себе притягивают. Солнце. Насморк. Иногда даже мух.

— Он как бы пульсирует, — сказала Пачкуля. — Красным. Не знаю, как еще описать. Зато ты могла бы играть Мороза Красного Носа без грима. Согласен, Хьюго?

Шельма истерически рылась в сумке — искала зеркало.

— Я бы не советовала. Тебе не понравится, — предупредила Пачкуля.

Шельма нашла зеркало и теперь в смятении изучала свое отражение. Из ее груди вырвался вопль ужаса.

— Ей не понравилось, — сообщила Пачкуля Хьюго.

— Больно? — поинтересовался Хьюго.

Шельма очень-очень осторожно коснулась кончика носа — и, взвыв от боли, подскочила и бросилась к ближайшей запруде.

— Больно, — хором сказали Пачкуля и Хьюго. Они стояли и смотрели, как Шельма опускает свой невезучий нос в воду. Послышалось шипение, появилось облачко пара. Через секунду вода закипела, и крабы с рыбами бросились врассыпную.

— Оооо. Демдого лучше, — сказала Шельма. Говорить ей было трудновато: нос у нее по-прежнему был в воде. — Что ды дам говорила, Пачкуля? Насчет Скода Мердвецки?

— Он здесь! В Грязьеводске! Я видела его на пирсе! Но, Шельма, — ох, это был не