Ведьма из-за моря - [32]

Мое чувство к нему я поняла рано утром, когда, проснувшись, лежала и наблюдала, как рассвет медленно пробивается сквозь закрывавшие нас шелковые занавеси.

Он тоже не спал и сказал:

— Ты знаешь, а ведь я все это организовал.

— Что организовал? — спросила я.

— Я поставил перед собой цель получить тебя, когда увидел в гостинице, но тебя очень хорошо охраняли. Черт возьми, твоя матушка — тигрица, а не женщина! Она стояла бы за тебя насмерть, и я понял, что мне надо составить план, а в ту ночь ничего не мог сделать.

— Продолжай, — вымолвила я, — расскажи мне, что произошло?

— Я знал, куда вы направлялись, — в Тристан Прайори, резиденцию Лэндоров, где вы оставались целую неделю. Твоя служанка сказала одному из моих слуг, что вы будете возвращаться тем же путем.

— Ты хочешь сказать?..

— Ты начинаешь понимать: это мои люди подстерегли вас на дороге.

— Грабители?..

— Это только хорошие слуги. Я только ждал, чтобы спасти тебя и привезти сюда, где все было приготовлено.

— Ты порочный! — воскликнула я.

— Надо, чтобы жена знала своего мужа.

— Ты нарочно организовал все это?.. Ты доставил столько страданий… мне… моей матери?

— Иногда необходимо пострадать, чтобы быть счастливой. В конце концов, все обошлось благополучно: у тебя сильный муж, чудесный дом, в тебе уже есть семя. Через шесть месяцев родится наш сын, и будет еще много, обещаю тебе, ибо мне нравится, что у меня есть жена. Ты мне понравилась с того момента, как я увидел тебя: я знаю, когда мне нужна женщина!

— Несомненно, их было много!

— О, много, но только ты стала моей женой.

— Почему?

— Воспитанна, достойна быть матерью моих сыновей, хорошая семья, богатое приданое, ибо твой отец — щедрый человек. Ты подходила по всем статьям, но я на тебе не женился бы, если бы не хотел тебя. Я мог без труда найти богатую жену, но мне нужна была женщина, которая мне нравится.

— Я должна презирать тебя, — ответила я.

— А ты не презираешь, я вижу это. Ты не можешь притворяться, хоть и пытаешься. И даже в ту первую ночь… я чувствовал твою реакцию: ты хотела меня, моя девочка, хотя и была так беспомощна и неопытна. Ты знала и это, правда? Где-то глубоко у тебя сидела мысль: он организовал это, он такой, он берет, что хочет, и не надо сопротивляться ему!

Я молчала. Подозревала ли я? Наверное, да, но самым большим открытием было не то, что он все это организовал, а то, что я должна была знать это и радоваться.

***

Последующие недели в замке Пейлинг были временем открытий себя и своей природы. Как ни странно, я была счастлива — не тем счастьем, когда все тихо и спокойно, а тем, что постоянно находилась в состоянии возбуждения. Я уже хорошо знала, что с Фенимором Лэндором этого никогда бы не было.

Мои отношения с мужем были преобладающим фактором: он совершенно очаровал меня. Он действительно был господином в замке, и каждый спешил выполнить его поручение. Гнев его мог быть ужасен: я видела, как он бил слуг кнутом, если они делали что-нибудь не так; они перед ним дрожали. Когда мужа не было в замке, все чувствовали облегчение — это была своего рода передышка, как мне казалось, от необходимости быть постоянно начеку, чтобы угодить ему.

Его громкий голос эхом отдавался во всех помещениях. Он действительно был хозяином.

Было чудесно знать, что я что-то значила для него. Я смеялась в душе, когда вспоминала о его планах моего совращения: значит, он очень сильно меня желал, если пошел на такие ухищрения. И он мне рассказал об этом, он восхищался мной! Я была неопытная, но страстная, и для него было большим удовольствием учить меня. Он, без сомнения, был полностью поглощен нашими отношениями, и мне даже в голову не приходило спросить себя, как долго это будет продолжаться, ибо не буду же я вечной ученицей и очень скоро я уже не буду такой стройной.

Он с восхищением говорил о ребенке, и я видела, что, как и мой отец, он страстно хотел сына. Матушка говорила мне, что ее неспособность подарить отцу сыновей была причиной множества неприятностей. Однажды она сказала, что если бы она родила хоть одного сына, мой отец никогда не взглянул бы на Ромелию и Пенна бы не было. Кто знает?

Колум постоянно говорил о «нашем мальчике», и я уговаривала его этого не делать, потому что ведь могла быть и девочка.

— Нет, нет! — говорил он, ощупывая мой выпуклый живот. — Этот малыш мальчик, я знаю.

— А если это девочка, ты не будешь ее любить?

— Я приму и ее, для мальчиков еще есть время. Но ты родишь мне сына! — Он довольно чувствительно укусил меня за ухо. — Ты не посмеешь сделать что-либо другое!

И он продолжал говорить о нашем мальчике, настаивал, чтобы я была осторожна. Было очень важно, чтобы я произвела на свет здорового ребенка, и он не хотел, чтобы что-нибудь повредило моей беременности.

— Мужчина может иметь крепких мальчиков от служанок, но, черт возьми, нередко судьба против него, когда он хочет законного сына. С нами такого не должно быть, — добавлял он, будто, если что-нибудь будет не так, это будет моя вина.

Я готова была поклясться, что так было и с отцом, и с матушкой и она так же хотела угодить своему мужу, как я.

Сам замок был странным местом для жилья. Так много нужно было о нем узнать, а слуг было такое множество, что мне их было не запомнить. Четыре башни с крепостными валами и стенами с бойницами образовывали главное строение. В двух из четырех башен — Вороньей башне, стоящей лицом к суше, и башне Нонны, смотрящей на море, — жили мы с нашими личными слугами. Другие две башни были мне незнакомы. Морская башня была на одном уровне с башней Нонны и тоже была обращена к морю. Я видела, как мужчины и женщины ходили туда и обратно. Я предполагала, что это были слуги, но редко видела их работающими в той части замка, где мы жили. Замок был такой обширный, что, естественно, требовалось много слуг и понадобится много времени, чтобы всех их узнать.