Вечный лес - [7]
Он знал, что дриадам нравятся подушки, набитые мхом, хотя мох и портит их деревья.
– Есть еще кровать, – добавил Эвностий несколько неуверенно, боясь, как бы Кора не заподозрила его в дурных намерениях. – В соседней комнате.
Кровать представляла собой бамбуковую раму, закрепленную на высоких устойчивых ножках-копытцах. На раму была натянута волчья шкура.
– А еще есть плита из красного кирпича, и кастрюли, и – вот, посмотри, кладовая с запасами.
Он показал ей кувшин с жареными желудями, миску с улитками в оливковом масле, сыр из медвежьего молока, корзину с хрупкими воробьиными яйцами и пирог с мясом горностая.
– Этот пирог испекла Зоэ. Я не умею готовить. А ты, наверное, умеешь.
– Эвностий, мне очень нравится твой дом.
– Наш дом, – поправил он. «Конечно, она умеет готовить, – подумал он. – Зоэ наверняка научила ее».
Кора ничего не ответила. Она села на стул, уткнулась в подушку и заплакала. Плакала она тихо, но слезы текли рекой.
Эвностий, который не привык к этому и уж совсем не ожидал слез от всегда сдержанной Коры, встал рядом с ней на колени, откинул ее волосы и поцеловал в кончик острого ушка – у дриад это самое чувствительное место. Только тот, кто их любит по-настоящему, может позволить себе такую вольность.
– Тебе не понравился мой дом, – сказал он, но в его словах не было упрека. – Чересчур маленький и слишком простой. Наверное, это потому, что я сирота и у меня плохой вкус.
– У тебя великолепный дом.
– Значит, дело во мне. Я кажусь тебе грубым. У меня грязные копыта и растрепанная грива.
Она посмотрела на него своими ярко-зелеными глазами, которые даже сквозь слезы казались кусочками малахита:
– Нет, Эвностий. Дело совсем в другом.
– Наверное, я слишком молодой и неопытный? Но я уже целый год живу один, а сироты взрослеют быстро. Мы, – нотка гордости зазвучала в его голосе, а грудь расправилась и стала шире дюйма на три, – мы с ребятами уже год как ходим к дриадам.
– Я знаю. Неужели ты думаешь, что мама мне ничего не рассказывает? Не нужно извиняться.
– А я и не извиняюсь, – пробормотал он.
– Я на тебя не сержусь. Что же еще делать молодому бычку, если у него нет своей семьи?
– Раз я не грубый и не чересчур молодой…
– Ты ничего не сказал о любви.
– Я же показал, как я к тебе отношусь. Разве это не одно и то же?
– Дриады любят, когда им об этом говорят.
– Я люблю тебя, Кора.
– Почему ты любишь меня, Эвностий?
– Потому что… потому что ты красивая.
– Через пятьсот лет я превращусь в уродливую старуху.
– А я стану старым маразматиком, как Мосх, и не замечу этого.
– У меня не такая грудь, как у Зоэ.
– Она будет развиваться.
– Как сильно ты меня любишь?
– Больше, чем свой новый дом. Больше, чем друзей – Партриджа и Биона.
– Надеюсь.
– Больше, чем всех остальных дриад в лесу.
– Даже больше, чем Зоэ? (Вот мерзавка! А я еще пекла для нее пирог и шила новые полотняные подушки.)
Он задумался.
– Я очень люблю Зоэ как тетушку и как друга. Но тебя я люблю больше. (Я вынуждена сказать это вместо него.)
– Продолжай.
– Я буду работать для тебя! Знаешь, в саду есть люк, который ведет в подземную мастерскую. Это там я сделал стул и кровать. Я буду делать разную мебель и зарабатывать этим на жизнь. Кора, я хочу стать столяром!
– Тебе это подойдет.
– А тебе?
– Столяр – звучит не очень поэтично.
– Возьми желуди, – сказал Эвностий с отчаянием, изо всех сил пытаясь придумать стихотворение. И тут ему на память пришли стихи, написанные уже давно для другой дриады. Конечно, слишком сентиментальные, но дриады и, как подсказывал ему опыт, вообще женщины, обожают все сентиментальное. Правда, стихи были о морской птице, а не о лесной, но для данного момента они могли подойти.
– Дорогой Эвностий, никто никогда не посвящал мне таких очаровательных стихов!
– Значит, ты будешь жить со мной в моем доме?
– Ты действительно делаешь мне предложение?
– Мы устроим самую пышную свадьбу во всей стране. Зоэ будет играть на флейте, а Мосх поведет танец Питона. Мы позовем всех кентавров и медведиц Артемиды, а из панисков только тех, кто, вроде Партриджа, не напивается. Как ты думаешь, Кора?
Она отвернулась от него, прошлась по кухне, оборудованной с любовью и вкусом, и опять вошла в комнату с фонтаном. Затем долго смотрела на воду.
– Не сейчас, Эвностий. Я все еще жду.
– Что же ты ждешь, Кора?
– Не знаю, – сказала она. – Понимаешь, у меня бывают видения. Я вижу то, что происходит вдали от Страны Зверей: дворцы, людей, корабли, носы которых украшены фигурами драконов, большие красивые повозки с разноцветными балдахинами. Их тянут животные, похожие на нижнюю часть кентавра.
– Это лошади. Он читал «Стук копыт в Вавилоне».
– И здесь же, на Крите, я вижу дам в длинных, напоминающих колокольчики юбках и мужчин, которые состязаются с быками.
– Лично я, – сказал Эвностий, – не считаю, что это хорошо – состязаться с быками, держать их в загоне, а потом, может быть, вообще пустить на мясо.
– Критяне не убивают быков[12]
История героя троянской войны Энея, приплывшего в Вечный лес со своим сыном Асканием. Ему суждено повстречать здесь прекрасную дриаду Меллонию, прозванную Повелительницей Пчел. А его сыну, спустя время, суждено потерять отца, погибшего в бою, но найти брата – сына Энея и Меллонии…
Томас Барнет Сванн – американский писатель, чье творчество практически не известно российскому читателю. Прекрасный историк и этнограф, Сванн создал удивительный, неподражаемый мир, где обитают персонажи античных мифов. Писатель напомнил древние легенды новым содержанием и тем самым открыл перед читателем некую новую реальность, в которой каждый герой воспринимается старым, добрым приятелем, имя которого чуть-чуть подзабылось.
…Было время, когда на Земле жили не только люди, но и боги.…Был мир, где люди и боги ненавидели друг друга – и воевали на равных, где смертные женщины зачинали от бессмертных возлюбленных великих героев – и совершенно невероятных существ, где приключения и подвиги ожидали на каждой тропе, а жизнь становилась – легендой.Читайте повести и рассказы Свана – и, поверьте, таких фэнтези вы не видели еще никогда.Не верите? Прочитайте – и проверьте сами!
«…Половина бойцов осталась у ограды лежать. Лёгкие времянки полыхали, швыряя горстями искры – много домашней птицы погибло в огне, а скотина – вся.В перерыве между атаками ватаман приказал отходить к берегу, бежать на Ковчег. Тогда-то вода реки забурлила – толстые чёрные хлысты хватали за ноги, утаскивали в глубину, разбивали лодки…».
Последние месяцы 1942 года. Красная Армия начинает наступление под Сталинградом. В Ставку Верховного Главнокомандования приходит весьма странное сообщение о катастрофе германского штабного самолета в районе действий белорусских партизан, но еще больше вопросов вызывают известия из Берлина — в столице Рейха неожиданно введено военное положение, большинство членов гитлеровского правительства арестованы военными, сам Гитлер исчез, а канцлерское кресло занял бывший министр вооружений и боеприпасов Германии Альберт Шпеер.Второй том романа А.
Гротескный рассказ в жанре альтернативной истории о том, каким замечательным могло бы стать советское общество, если бы Сталин и прочие бандиты были замечательными гуманистами и мудрейшими руководителями, и о том, как несбыточна такая мечта; о том, каким колоссальным творческим потенциалом обладала поначалу коммунистическая утопия, и как понапрасну он был растрачен.© Вячеслав Рыбаков.
Продолжение серии «Один из»… 2060 год. Путешествие в далекий космос и попытка отыграть «потерянное столетие» на Земле.
Вор Эддиса, мастер кражи и интриги, стал царем Аттолии. Евгенидис, желавший обладать царицей, но не короной, чувствует себя загнанным в ловушку. По одному ему известным причинам он вовлекает молодого гвардейца Костиса в центр политического водоворота. Костис понимает, что он стал жертвой царского каприза, но постепенно его презрение к царю сменяется невольным уважением. Постепенно придворные Аттолии начинают понимать, в какую опасную и сложную интригу втянуты все они. Третья книга Меган Уолен Тернер, автора подростковой фэнтэзи, из серии «Царский Вор». .
Что, если бы великий поэт Джордж Гордон Байрон написал роман "Вечерняя земля"? Что, если бы рукопись попала к его дочери Аде (автору первой в истории компьютерной программы — для аналитической машины Бэббиджа) и та, прежде чем уничтожить рукопись по требованию опасающейся скандала матери, зашифровала бы текст, снабдив его комментариями, в расчете на грядущие поколения? Что, если бы послание Ады достигло адресата уже в наше время и над его расшифровкой бились бы создатель сайта "Женщины-ученые", ее подруга-математик и отец — знаменитый кинорежиссер, в прошлом филолог и специалист по Байрону, вынужденный в свое время покинуть США, так же как Байрон — Англию?