Вечный кролик - [30]
– Ну знаете, – сказал он, вдруг приходя в себя, – теперь уже вы оскорбляете меня тем, что называете лепорифобом. Это отвратительное, незаслуженное хамство, и вам должно быть ужасно стыдно!.. Так что теперь мы квиты. Боже мой, а который час? Я страшно опаздываю на встречу. Был очень рад познакомиться с вами, миссис Кролик. Хорошего вам дня.
И он пошел прочь, вытирая о штанину руку, которой он пожимал лапу миссис Кролик.
– Ох, мамочки, – сказала Конни, прикрывая лапой рот и звонко хихикая. – Как же плохо я поступила. Наверное, не стоило так уж сильно припирать его к стенке.
– Тут я с тобой согласен, – сказал я. – Будучи одним из твоих немногих друзей в поселке, должен предупредить, что мистер Маллет – последний человек, которого тебе стоит злить.
– Если продолжишь дружить с нами, мистер Нокс, – сказала она, демонстрируя потрясающую прямоту, – то скоро в этом городе мы останемся твоими единственными друзьями.
– Я… пожалуй, рискну, – сказал я.
Теперь она стояла близко-близко, и я снова почувствовал исходивший от нее сочный глинистый запах. Много лет назад запах был таким же – эти духи создал знаменитый кроличий парфюмер Гастон Кролик. Когда я чувствовал запах немытой картошки, то всегда вспоминал о ней.
– «Jersey Royal Pour Femme», – сказал я, вдруг вспомнив название духов.
Она посмотрела на меня и улыбнулась.
– Ты вспомнил.
– Я много чего помню.
Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, а затем она вдруг перевела взгляд на случайные предметы, которые я бросил в корзину.
– Ну и ну, – сказала она. – Женские прокладки, банка грибного супа, арахисовое масло «Сан-Пэт» и шпажки для бутербродов?
– Это для миссис Понсонби, – быстро сказал я. – Она моя тетушка. Я хожу за покупками для нее.
– Та, которая заболела, когда меня отчисляли из универа?
– Нет, – сказал я. – Другая тетушка. У меня их три.
– А у меня шестьдесят восемь, – весело сказала она, – и сорок девять дядюшек, один из которых мне еще и дедушка.
– Правда?
– Да, – задумчиво сказала она. – Из-за этого на семейных посиделках всегда бывает немного неловко. Не зайдешь со мной в овощной отдел?
Пока мы шли вдоль полок, я чувствовал, как на нас глазеют. Когда мы подходили, покупатели вдруг исчезали с нашего пути, а один раз, когда Конни остановилась в отделе еды для приверед, находившиеся там покупатели поспешно отшатнулись, неодобрительно цокая языками.
– Мне сказали, что ты играла небольшую роль в «Криминальном чтиве», – сказал я, чтобы поддержать разговор.
– Наивысшей точкой моей провальной карьеры стало то, что меня вырезали из классической картины, – с улыбкой сказала она. – Фрагмент изначально назывался «Инцидент с кроликом». Квентин был вовсе не против работать с кроликами, но студии давили на него, и мою сцену пришлось переснять с человеком. И они изменили «хороший морковный сок» в диалоге на «хороший кофе». Но если ты пересмотришь фильм, то заметишь, что жену Джимми должна была играть крольчиха. В те годы нам еще разрешали летать в Штаты, – со вздохом прибавила она. – Нужно было получать справку о том, что я не беременна, и нельзя было задерживаться в стране дольше чем на половину продолжительности беременности, но все же… Хорошие были времена.
– Наверное, было неприятно, что тебе не перепало от успеха фильма.
– Таковы реалии актерской жизни, – философски сказала Конни. – В основном я работала в рекламе, пару раз появлялась в «Ферме Эммердейл» и «Чисто чикагском убийстве» и играла акушерку Рэйчел Кролик в ста восьмидесяти трех сериях сериала «Как глубока была моя нора». Ты его смотрел?
– Нет, – честно сказал я. Хитросплетения множества сюжетных линий того сериала были настолько запутаны, что в одном двадцатиминутном эпизоде было не меньше драмы, чем в целом сезоне «Западного крыла». Лишь несколько человек утверждали, что разобрались в сюжете, но они, скорее всего, врали.
– Люди его почти не смотрят, – ответила Конни, – но кое-что с моим участием ты, наверное, видел. Помнишь рисованную крольчиху в рекламе шоколада с карамелью «Кэдбери»?
Как ни странно – хотя на самом деле ничего странного в этом не было, – когда я видел ту рекламу, я всегда думал о Конни. Мое воображение решило, что у той рисованной крольчихи такие же формы и западный акцент, хотя голос у нее был совершенно другой.
– Так это была ты?
Конни небрежно махнула лапой.
– Меня снимали, чтобы аниматоры могли срисовать движения, так что да, тело и движения мои. Причем все это было задолго до технологии захвата движений.
– Но ведь голос не твой, верно? – сказал я.
Она улыбнулась.
– Заметил. Я тогда еще не была членом Актерской ассоциации, поэтому вместо меня ее озвучивала Мириам Маргулис. Но я находилась в студии вместе с ней, чтобы ее консультировать. Она замечательная женщина и так здорово сыграла Кормилицу в «Ромео + Джульетта».
– А ты когда-нибудь играла в постановках Шекспира? – сказал я.
– Две недели играла Основу в «Сне в летнюю ночь», но думаю, что получила роль только из-за ушей. А вообще, знаешь что? – сказала она, когда мы подошли к овощному отделу. – Мне ведь на самом деле совсем не нужно было идти за покупками.
