Вечный кролик - [23]

– Я так и думал. Между прочим, майор Кролик служил в британской армии, – прибавил я, надеясь умаслить Виктора. Я знал, что он поддерживает наши войска, хотя сам и не служил. – Они оба кажутся мне вполне порядочными кроликами.

– Естественно, мы благодарны ему за службу и защиту нашей родины, – сказал мистер Маллет, – и да, возможно, они сами окажутся хорошими соседями и внесут положительный вклад в наше сообщество. Все-таки хорошие кролики тоже встречаются. Но ты не видишь всей картины. Стоит впустить одну семью, как все идет под откос. За ними приходят менее благонадежные кролики, а потом и вовсе уголовники.

– Уголовники? – спросил я. – И что же они будут делать?

– Ну, например, красть библиотечные книги, – сказал он. – Но можешь не сомневаться, – снова напирая, прибавил он, – это все только начало. Дадим дорогу одной семье, и скоро они все окажутся здесь, заполнят школы, попытаются навязать нам свои веганские порядки, подкосить нашу благочестивую и совершенно логичную религию своей развратной, бессмысленной верой, а затем еще лягут невыносимым бременем на нашу и без того слабую инфраструктуру. К тому же, – добавил он, немного подумав, – это может отрицательно сказаться на наших шансах выиграть конкурс «Спик и Спан».

– И когда они здесь укоренятся, – прибавил Норман Маллет, до этого молча сидевший за барной стойкой, – сюда начнут стекаться их друзья и родственники. Скоро в Муч Хемлоке шагу нельзя будет ступить, чтобы не наткнуться на кролика. Цены на жилье упадут, и мы окажемся чужаками в собственном городе. Все будет прямо как в Росс-он-Уай.

– Да, – сказал Виктор, качая головой. – Хуже чумы.

– Вы подумываете о том, чтобы создать петицию? – спросил я, зная, что обычно Маллеты именно так и поступали.

– Уже создали, – радостно ответил он, помахав передо мной одной из листовок, на которой крупными буквами говорилось о «потенциальной катастрофе невообразимого масштаба».

– Будучи сотрудником Службы по надзору за кроликами, – сказал я, пытаясь их хоть немного утихомирить, – я должен заметить, что кролики, получившие разрешение покинуть колонию, имеют право проживать где угодно, и мы получим ворох проблем, если сами нарушим закон. А нападки на вдову кролика, потушенного по ошибке отморозками из «Две ноги – хорошо», точно не понравятся газетчикам, если они об этом узнают.

– Я прекрасно тебя понимаю, Питер, – сказал Маллет, что на самом деле означало: «я бы с тобой не согласился, даже если бы слушал, а я не слушаю», – и я всего лишь хочу проинформировать общественность, – а это на языке Маллетов значило: «я собираюсь поднять бучу и надеюсь, что во всеобщей суматохе смогу добиться своего, но так, чтобы мне за это ничего не было». Он продолжал: – Мы должны всегда оставаться бдительными. И, честно говоря, Питер, я никогда не думал, что ты у нас такой любитель кроликов.

– Вовсе нет, – сказал я. – Я всего лишь хочу тебя предостеречь: не стоит совершать опрометчивых поступков, которые могут плохо отразиться на городе.

– Но есть и хорошие новости, – сказал Норман, который тоже меня не слушал. – Мегакрольчатник будет сдан вовремя, и кролики наконец получат то, что им больше всего нужно: свой собственный уголок. Если повезет, все, кто живет вне колоний, тоже захотят туда переселиться. Я слышал, кто-то назвал это место кроличьим раем. Они там смогут свободно копать норки, растить капусту и… что они еще там любят делать. Думаю, ты согласишься, что переселение кроликов в Уэльс – это лучшее долгосрочное решение кроличьей проблемы. Кроме того, эту инициативу поддержали на референдуме, а затем тщательно обсудили в Палате. Народ изъявил свою волю.

Вокруг Мегакрольчатника всегда велись споры, но после референдума никто не сомневался, что его построят. И это несмотря на то, что инициатива «Переселения кроликов в Уэльс» была принята с очень небольшим перевесом, а половина страны вообще не голосовала. Участок площадью в десять тысяч акров, расположенный к западу от Рейадера, был почти готов к сдаче, хотя кроликам совсем не нравились разговоры о переселении локальных колоний в единый крольчатник. Основываясь на историческом опыте человечества в насильственном переселении народов, их ожидания находились в пределе «низких» и «ниже плинтуса».

– Однако, – сказал Виктор, возвращаясь к вопросу о Хемлок Тауэрс, – есть у нас один козырь: дом старика Битона можно только снимать. Если они туда въедут, то так же легко смогут и выехать. Я ведь могу положиться на твою поддержку в том, что ты не станешь поддерживать их? Все-таки ты живешь прямо напротив.

– Я возьму листовку, – вежливо ответил я, – но из-за работы в Крольнадзоре мне нужно сохранять нейтралитет.

– Не парень – кремень. Передавай привет Пиппе.

– Передам.

Когда я вернулся домой, Пиппа сидела на кухне. Она читала книжку, одновременно поедая йогурт, переписываясь с кем-то по телефону – скорее всего, с Салли, – и поглядывая на свой iPad, где шел какой-то сериал от Netflix. Когда мне было двадцать, я с трудом мог делать хотя бы одно дело. Да и сейчас тоже.

– Привет, пап, – сказала она.

– Как дела? – спросил я.

– Я изучаю жаргон эйчаров и никак не могу решить, какие фразочки мне нравятся меньше всего: «революционный продукт», «онбординг» или «карьерные перспективы».