Вечные проблемы - [4]

Уже наполовину спустившись в метро, я сообразил, что провалиться мне в ад, если я знаю, где нахожусь. Меня окружали спешащие мужчины и женщины, текущие сплошной масой, словно лососи, торопящиеся на нерест. Я находился где-то под вечно переполненным лабиринтом переходов Центрального Вокзала и крутил головой в поисках выхода, который вывел бы меня наружу, где-нибудь поближе к моей работе.

Но что за чертовщина творится здесь? Раньше я ни разу не видел каких-либо указателей на облицованных кафелем стенах. Теперь от них рябило в глазах, но все они были самые обычные: женские силуэты, крупные размашистые надписи на каких-то иностранных языках, груды упакованных товаов, яркие краски.

Я потерял к ним интерес и решил прикинуть, где же я нахожусь.

Я поднялся на станцию, потом вновь спустился в метро, затем долго шел, уткнувшись в этот - будь он проклят! - отчет, надеясь, что напрактиковавшиеся ноги знают, куда меня несут.

Меня вдруг осенило, что последние несколько лет я позволял вести себя туда, куда каждое утро привыкли направляться мои ноги. Все верно, но ведь ноги повиновались подсознательным приказам мозга, который говорил: "Идите за другими пассажирами".

А сегодня я направился не за тем потоком.

Линия желтых ламп помещенных на потолке через равные интервалы обычных светильников указывала путь куда-то. Я шел, следуя их подсказке, потом взглянул на часы - в сотый, наверное, раз за это утро - и обнаружил, что уже больше девяти. Я опоздал на работу!

Впервые за всю жизнь!

Я ударился в панику и остановил спешившего навстречу мужчину в сером костюме, с пачкой бумаг под мышкой.

- Простите, не могли бы вы сказать, где здесь выход на Сорок Вторую и Лек...

- Н-н стройт с-бядрка, ясн, - процедил он уголком рта и устремился дальше.

Я застыл с глупым видом, пока очередной поток людей не начал кидать на меня раздраженные взгляды, потому что я мешал их движению.

"Иностранец", подумал я и обратился к девушке с типично торопливой секретарской походкой:

- Простите, я вроде бы заблудился. Где здесь выход на Сорок Вторую и Лексингтон?

Она на мгновение изумленно уставилась на меня, небрежно сбросила руку, которой я прикоснулся к рукаву ее пальто, и поспешила дальше, взглянув на меня через плечо. Ее взгляд ясно говорил: "Шутим, приятель?"

Вот тут я испугался по-настоящему. Я понятия не имел, где нахожусь, куда направляюсь и как выбраться наверх. И за все это время мне не попалось ни одного выхода. И все это время мимо целеустремленно текли людские потоки.

Метро всегда вызывало во мне страх, но теперь он достиг кульминации.

Тут я заметил стрелки на стенах. Они были выполнены в том же резком, условном стиле, что и рекламы, но наконец-то я получил сообщение!

ЭТОТ ПУТЬ КУДА-ТО ВЕЛ!

Я влился в толпу.

* * *

Когда я увидел поезд, то оказался в центре человеческого роя, и все безумно рванулись вперед, чтобы успеть занять места в вагонах.

- Да погодите же! Пустите меня! Остановитесь на минутку!

Меня несло вперед, сдавленного, словно роза между листками гербария, и втиснуло в двери вагона.

Если вы живете в Нью-Йорке, то знаете, что в этом нет ничего невозможного.

Двери закрылись с пневматическим вздохом, и поезд помчался вперед. Без дребезжания. С этого мгновения я непрерывно начал потеть.

Я, конечно, был удивлен, но в центре подземного Манхэттена не может повстречаться ничего неожиданного и выходящего из рамок, за чем не стоял бы пресс-агент. Однако, это не было похоже на рекламное предприятие. Что-то шло не так. Кудато не туда все это вело, а я оказался пойманным в самом центре.

Я не был напуган, поскольку не знал, чего следует опасаться. К тому же вокруг было слишком много привычного, чтобы сразить меня полностью. Мне миллионы раз приходилось ездить в метро, как и сегодня. То слетали и оказывались растоптанными очки, то мялась рубашка, то начищенные до блеска ботинки покрывались грязью, так что часто случалось думать о неприятностях, которые еще могут тебя подстерегать.

Но рекламы были на иностранном языке. Все, к кому я пытался обратиться, отделывались невнятным бормотанием, а большнство людей глядели на меня так, словно у меня зеленая кожа.

Поезд определенно был не обычным. Он тронулся с места без раздражающего толчка. Если вы знакомы с нью-йоркской подземкой, то понимаете, что я имею в виду.

Это было необыкновенно, просто фантастично!

Я прикусил нижнюю губу, локтями расчищая себе дорогу к относительно более свободному месту в вагоне, и второй раз в жизни по моему лицу словно провели грязной шваброй. Потому что я увидел Да Кампо.

Он сидел на одном из обитых плюшем диванов и читал газету. Заголовок гласил: "САМОКРОВЧЛОВЕК-БАРНСНЕББЛ БЬ, ЯВЛЯ ВОЛОБАГЕТДАР!"

Я моргнул, потом зажмурился. Это был Да Кампо, но вот газета!.. Что за черт?

Я протиснулся вперед и похлопал его по плечу.

- Скажите, Да Кампо, к какому черту меня...

- Добрый Тилбурр всемогущий! - Он дернулся, вытаращил глаза, газета упала на пол. - Ка вдрезались... Как вы здесь оказались, Уэллер? - Он взорвался потоком непонятного бормотания, глубоко вздохнул и, наконец, вразумительно произнес: - Господь милосердный, что вы здесь делаете?