Вечные каникулы - [79]

— Обереги нас.

Он повернулся ко мне, обхватил мою голову и приблизился, чтобы поцеловать.

— Я тебе губы нахуй откушу, — прорычал я.

Он отпрянул.

— Благодарю тебя за этот дар, — сказал он.

И вдруг правая часть его головы перестала существовать. Он потянулся к лицу, словно удивлённый тем, что что-то укололо его в щёку. Кто-то в толпе начал верещать. Ладонь Дэвида коснулась раны, он поднёс окровавленные пальцы к лицу, силясь их рассмотреть. Он издал лающий смешок и произнёс:

— Как по волшебству!

И упал набок.

По правую сторону от сцены стоял Мак с дымящимся пистолетом в руке.

— Ты обещал! — выкрикнул он лежащему Дэвиду. — Ты обещал, блядь! Он мой! Я тебе говорил, и ты пообещал!

Падший глава культа склонил голову, чтобы взглянуть на Мака. Он издал тихий булькающий смешок, из его рта запузырилась кровь.

— Теперь спасён, — проговорил он, после чего его голова запрокинулась и он умер.

Пока всё это происходило, я краем глаза ухватил движение открывающейся двери на балконе. Я не смог разглядеть, чтобы кто-нибудь входил. Дверь не закрылась, но качнулась, как будто входил кто-то ещё. Затем она ещё несколько раз качнулась, прикрылась, а потом распахнулась вновь. На балкон актового зала выползали люди, прячась за деревянными перилами. Что там, блин, творится?

Стук головы Дэвида о доски вывел охранников из состояния шока, они вскинули мачете и побежали к Маку. Он их пристрелил. Они ещё падали, а он уже повернулся к толпе и выстрелил над головами.

— Заткнулись нахуй! — выкрикнул он. Повисла тишина. — Теперь я тут главный, ясно? Ты! — Он указал на охранника у стены. — Срежь его.

Кровавый Охотник не пошевелился. Мак прицелился в него.

— Живо!

Тот так и не сдвинулся с места. Мак задумался, решая, как поступить перед лицом откровенного неповиновения.

В его голове, словно, прояснилось и он осознал, куда его завела собственная необдуманная ярость. Он только что убил религиозного лидера толпы безумных до зубов вооружённых каннибалов. И все они смотрели прямо на него.

— Неплохо, Мак, — сказал я. — Отличный ход.

Раздался всеобщий рёв, гортанный взрыв ярости, которым разразились все присутствующие в зале Кровавые Охотники. Затем они бросились на него. Они могли бы его и пристрелить, но, полагаю, в этом жесте было какое-то желание причинить боль лично, необходимость самим ощутить наносимые пинки и удары. Некоторые даже во время бега отбросили оружие. Подобно потоку культисты обогнули сцену слева и справа и по ступенькам поднялись наверх. Про меня совсем забыли. Мак выстрелил, свалив одного из них, но всё это было бессмысленно. Они набросились на него, а он закричал, исчезая под градом ударов.

Два события произошли одновременно. Мальчики и мужчины, бывшие пленниками, выбежали вперёд и похватали брошенное оружие; а на балконе над нами появилась армия девочек.

Прямо напротив меня на балконе стояла Матрона и целилась вниз из автомата. Слева и справа от неё, окружая зал с трёх сторон, стояли пятнадцать одинаково вооружённых девушек.

Я заметил, как Роулс восхищённо поднял взгляд. Затем он посмотрел на сцену и широко улыбнулся.

— Огонь! — выкрикнул он.

Все девочки одновременно принялись поливать свинцом толпу Кровавых Охотников. К ним присоединились мальчики и мужчины с подобранным оружием.

У Кровавых Охотников не было ни единого шанса. Это была бойня. Некоторые из них осознали происходящее и пытались стрелять в ответ, но натиск был слишком яростным, огонь слишком плотным. Стрельба, казалось, длилась бесконечно, ей аккомпанировало стаккато стреляных гильз, бьющихся об пол. Грохот достиг крещендо, а затем потихоньку начал стихать по мере того, как пустели обоймы, а потом и вовсе прекратился. Всё вокруг заполнилось дымом и запахом кордита, опустилась тишина.

На сцене высотой в человеческий рост громоздилась гора извивающихся и дёргающихся тел Кровавых Охотников; мёртвых, умирающих и раненых. И я, висящий кверху ногами, тихо раскачивающийся над всей этой бойней, кровью и разбросанными внутренностями, и истерично хохочущий.

* * *

Матрона была в шоке от произошедшего, но быстро взяла в себя под контроль с уверенным деловитым спокойствием. Она отделила самых юных мальчиков и девочек, и отправила их собирать оружие с поля боя. Мужчины и мальчики постарше отправились растаскивать Кровавых Охотников со сцены и раскладывать их по трём группам: мёртвые, смертельно раненые и те, кого ещё, вероятно, можно было спасти. Сортировкой руководила Матрона.

Между нею и Роулсом произошёл краткий спор, поскольку Роулс настаивал на том, чтобы всем им прострелили головы. Матрона ничего такого и слышать не желала. Роулс удивил меня тем, что признал её авторитет.

После того, как меня срезали, я сел в дальнем углу зала и перевязал раны, всё ещё не веря, что до сих пор жив. Вскоре ко мне подошла Матрона, села рядом и положила ладонь мне на колено.

— Ты в порядке? — спросила она. Отвечать мне требовалось. — Нет, конечно же, нет. Прости. Дурацкий вопрос.

Я улыбнулся, давая понять, что не возражаю, и она поморщилась.

— Ого, — выдохнула она, когда подалась вперёд, открыла мне рот и увидела отсутствие переднего зуба. Он раскололся на две части, оставив торчать острый обломок, который я постоянно трогал языком.