Вечность сумерек, вечность скитаний - [14]

– Какую волю, папа. – Она старательно размазала слёзы по лицу и теперь старалась говорить спокойно и уверенно, как и полагалось наследнице замка Литт и прилегающих к нему угодий.

– Ты должна вернуть себе этот замок.

– Но я…

– Да, ты маленькая, и сил у тебя не много, но, поверь мне, и это пройдёт – даже скорее, чем тебе кажется. – Лорд Робин положил ладони на её худенькие плечи и посмотрел ей в глаза, холодно и спокойно. – А теперь нам пора прощаться. И никогда, ты слышишь – никогда не смей плакать и жаловаться на судьбу. Никогда не впускай в своё сердце жалость к врагу, даже если он повержен и умоляет о пощаде, и никогда не скупись на милости преданным слугам, за верность плати верностью, а за предательство – скорой расправой.

– Я постараюсь, папа. – Теперь она уже смирилась с неизбежным. Показать слабость или неуверенность означало огорчить отца перед его последним боем, перед расставанием навсегда, а этого уже нельзя было бы исправить. – Я очень-очень постараюсь.

Он поднялся, посадив Уту на плечо, и двинулся к выходу из тронного зала. В стену ударили осколки очередного булыжника, но ни отец, ни дочь, даже не вздрогнули.

Когда впереди показалась лестница, ведущая в подвал башни, лорд Робин опустил Уту на пол и развернул её лицом к спуску, погружённому в полумрак.

– Иди, – сказал лорд, снимая руку с её плеча. – Иди и не оглядывайся. Там внизу тебя ждёт тот, кто выведет тебя отсюда. Иди же. И ещё одно запомни: самый лёгкий путь не всегда ведёт к цели…

Он дождался, пока Ута сделает первый шаг и, развернувшись, пошёл проч. Теперь он и сам с трудом сдерживался, чтобы не оглянуться, и внезапно обострившийся слух ловил её затихающие шаги…

Боковой коридор выходил прямо на стену. Лучники, занимавшие позиции между каменными зубцами, мальчишки, подносчики стрел, и мастеровые, подкладывавшие дрова в огонь под котлами с кипящей смолой – все посмотрели на лорда, кто с радостью, кто с удивлением. Скорее всего, многие считали, что он уже покинул замок и оставил их наедине с беспощадным врагом. Поймать бы того, кто распускает эти слухи и сбросить со стены, чтобы другим неповадно было…

– Франго!

– Да, мой лорд! – Командор тут же оказался рядом, и, похоже, он был удивлён не меньше, чем остальные.

– Все к воротам, – негромко распорядился Робин ди Литт. – Строиться «утюгом». Погладим их напоследок.

– Ты что – не слышал?! – рявкнул Франго на стоявшего рядом с ним сотника, и тот, словно мальчишка-посыльный, побежал со всех ног вдоль стены передавать приказ лорда.

Всего лишь мгновение назад все, кто был за этими стенами, деловито готовились к смерти или просто делали всё, чтобы отсрочить её хотя бы до завтрашнего утра. Теперь же замок гудел, как растревоженный улей, – воины наперегонки бросились в нижние галереи, где лежали большие, почти в полный рост, окованные медью щиты и длинные копья – такого оружия на всех могло и не хватить, и каждый хотел уцепиться за возможность встретиться с врагом в открытом бою, и, если повезёт продержаться до наступления темноты, затеряться в расселинах гор, обступивших замок с трёх сторон.

– Мой лорд, позвольте мне идти на острие, – сказал командор, сняв шлем и слегка склонив свою начинающую седеть голову.

– Нет, Франго. Мне нужно, чтобы ты остался в живых, – ответил лорд, с помощью двух оруженосцев надевая на себя тяжёлую кирасу. – Оставь себе инвалидную команду и забирай всех коней, которые уцелели. Как только к нам стянутся все гороландцы, выводи мастеровых, женщин и детей через северные ворота. Ясно?

– Да. – Франго знал, что спорить с лордом бесполезно, но уже начал прикидывать, успеет ли он довести людей до перевала, за которым начинаются Окраинные земли, и вернуться, чтобы…

– И не смей сюда возвращаться! – Лорд как будто прочёл его мысли. – Даже не думай об этом. Как только стемнеет, я выпущу храпуна. Здесь никто не уцелеет.

– Что? – Франго не сразу понял, о чём речь – храпуны уже не одну сотню лет считались легендой, выдумкой сказителей, детской страшилкой.

– Что слышал. – Лорд хлопнул командора по плечу железной рукавицей. – И ещё… – Он склонился к уху Франго. – Побереги себя. Когда-нибудь Ута тебя найдёт. Ей нужны будут верные люди. Ты меня понял?

Франго едва заметно кивнул.

Внизу, у южных ворот, уже собралось четыре сотни копьеносцев и полтораста лучников, а неприятельские войска продолжали неторопливо строиться в штурмовые колонны. Сегодняшний приступ, третий по счёту, должен был стать последним и решительным, а лазутчики, прошлой ночью проникшие в лагерь противника, донесли, что эрцог Горландский пообещал лично казнить каждого десятого, если замок Литт и на этот раз выстоит.

Едва солнце успело миновать зенит, распахнулись южные ворота, и из них, шеренгами по семеро, начали выходить воины в тяжёлых доспехах, потом выкатилась повозка с высоким настилом, запряжённая четвёркой лошадей, за ней гуртом высыпали лучники. Когда ворота за спиной последнего из них закрылись, воины, несущие тяжёлые щиты и длинные копья, построились клином, окружив плотной стеной щитов и лучников, и повозку. С мерным топотом ощетинившийся копьями клин неторопливо двинулся туда, где возвышался жёлтый шатёр, над которым развевалось синее полотнище с изображением саблезубой кошки – штандарт эрцогов Горландских.