Вечность - [96]

На лице Бека отразилась нерешительность.

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Коул. — Я уже решил, что выкуплю у него эту землю. Доброта — дело хорошее, но купчая на мое имя — еще лучше.

Я изумленно посмотрела на Коула, и он ответил мне твердым взглядом. Ладно, потом поговорим на эту тему.

— Последний вопрос, — произнес Бек. Что-то в его тоне напомнило мне о том, как я в первый раз говорила с ним по телефону, когда была в заложницах у Джека. Тогда его голос был полон такого сочувствия, такой доброты, что они едва не сломили меня, хотя до того я держалась насмерть.

А его лицо лишь усиливало это впечатление: честная квадратная челюсть, улыбчивые морщинки в углах губ и глаз, озабоченные, серьезные брови. Он поскреб свои короткие рыжеватые волосы и взглянул на Сэма. Голос у него был совершенно несчастный.

— Ты хоть что-нибудь собираешься мне сказать?

СЭМ

Передо мной был Бек, уже одной ногой стоявший там, в своей волчьей жизни, а я словно язык проглотил.

— Я пытаюсь придумать, что можно сказать, — произнес Бек, не сводя с меня глаз— У меня есть от силы десять минут для разговора с сыном, который, как я считал, не должен был дожить до восемнадцати. Что мне сказать, Сэм? Что сказать?

Я вцепился в перила с такой силой, что побелели костяшки. Это я был тем, кто задает вопросы, не Бек. А он был тем, кто знает ответы. Чего он от меня ожидал? Я шагу не мог ступить без того, чтобы не попасть в оставленный им след.

Бек присел на корточки перед радиатором, не отрывая от меня глаз.

— Наверное, после всего, что произошло, и говорить-то нечего. Ох, я…

Он слегка покачал головой и уставился взглядом в пол. Ступни у него были бледные и все в шрамах. Как у ребенка.

Повисло молчание. Все смотрели на меня, как будто следующий шаг был за мной. Впрочем, я задавался тем же вопросом: как в эти десять минут сказать все, что хотелось бы? Что я не знаю, как помочь Грейс теперь, когда она стала волчицей. Что Оливия погибла, а за мной следит полиция, что наша судьба в склянках Коула. И спросить, как нам спастись, как быть Сэмом, когда зима отличается от лета только погодой?

— Это ты был тогда за рулем? — спросил я севшим голосом.

— Да, — ответил Бек тихо. — Ты ведь не мог не задать этот вопрос.

Я сунул руки в карманы. Меня тянуло вытащить их оттуда и скрестить на груди, но не хотелось казаться встревоженным. У Грейс был такой вид, будто она рвалась куда-то, хотя на самом деле стояла неподвижно; она словно собиралась сдвинуться с места, но ее ноги еще не решили, двигаться или нет. Мне хотелось, чтобы она оказалась здесь, рядом со мной. И не хотелось, чтобы она слышала его ответ. Я весь был одно сплошное противоречие.

Бек снова сглотнул. Когда он взглянул на меня опять, я увидел в его глазах, что он сдается. Он отступал перед истиной. Отдавал себя на суд.

— За рулем был Ульрик, — произнес он наконец. Из горла у меня вырвался еле слышный звук.

Я отвернулся. Хотелось достать из головы одну из коробок и забиться в нее, но это ведь Бек рассказал мне про идею с коробками. Поэтому мне некуда было деться от этой картины: я, лежащий на снегу с зияющей раной, и волк. И волк этот — Бек.

Я не мог об этом думать.

И не мог перестать думать.

Я закрыл глаза, но картинка никуда не исчезла.

Чье-то прикосновение к локтю заставило меня открыть глаза. Грейс заглядывала мне в лицо, держа за локоть с такой осторожностью, как будто он был стеклянный.

— За рулем был Ульрик, — повторил Бек еще раз, чуть громче. — Мы с Полом были волками. Я… я не верил, что Ульрик сможет удержать фокус. Пол был против. Я надавил на него. Я понимаю, ты не обязан меня прощать. Я себя так и не простил. Сколько бы добра я ни сделал после, то, что я сотворил с тобой, никогда не переставало быть злом.

Он умолк. Вздохнул — протяжно, судорожно. Этого Бека я не знал.

— Ну, хоть взгляни на него, Сэм, — прошептала Грей — Ты ведь теперь неизвестно когда его увидишь.

Я взглянул на него — потому что попросила она.

— Когда я думал, что ты не дотянешь до следующего года, я… — Бек не договорил. Он потряс головой, как будто хотел привести в порядок мысли. — Я никогда не думал, что лес завладеет тобой раньше, чем мной. В общем, мне пришлось снова заниматься этим — искать кого-то, кто заботился бы о нас. Но послушай меня, Сэм. На этот раз я попытался все сделать правильно.

Он все еще смотрел на меня, дожидаясь какой-то реакции. А я словно оцепенел. Я как будто был здесь совершенно ни при чем. И был где-то далеко. Если очень постараться, я мог бы найти внутри набор слов для стихов. Средство, способное перенести меня из этого мгновения куда-нибудь в другое место.

Бек увидел это. Он знал меня, как никто другой, как не знала пока даже Грейс.

— Сэм… не надо, — произнес он. — Не уходи в себя. Выслушай. Я должен тебе это сказать. У меня было одиннадцать лет, чтобы каждый раз заново пережить все в своих воспоминаниях, Сэм, одиннадцать лет, чтобы каждый раз видеть твое лицо, когда ты чувствовал приближающееся превращение. Одиннадцать лет, на протяжении которых ты постоянно спрашивал меня, точно ли тебе придется в этом году делать это снова. Одиннадцать лет…