Вечно худеющие. 9 историй о том, как живут и что чувствуют те, кто недоволен своим телом - [26]

Агата всю жизнь знает: маме надо на работу, маме некогда, мама устала, маме хочется отдохнуть, дай маме поспать, Агаточка, не шуми. Агаточка не шумела, она понятливая девочка была. Тихонько закрывала дверь в комнату, где спала мама, и шла к папе.

Папа тоже со смены, дремал на диване, но почему-то никто не запрещал забираться ему на живот. Может, потому, что бабушка была маминой мамой и за папу не переживала? А у папы, кстати, мамы не было, она умерла от сердечного приступа, когда папе было пятнадцать лет. Агата поэтому всегда чувствовала с папой особую связь и понимала, почему он грустный: без мамы очень грустно. Уж Агата-то знала, тоже без мамы почти всегда, хотя мама, слава богу, жива себе и здорова. И Агате тоже часто было грустно, но она старалась этого не показывать. А чего показывать? Вот папе тоже грустно, да и маме, наверное, невесело, раз она все время строгая.

Сейчас Агате не три года, ей без мамы не так грустно. В пятнадцать лет вообще не очень нуждаешься в родителях. Или думаешь, что не очень нуждаешься. Живешь своими проблемами. Радуешься, если родители не пристают с отметками, не сидят на голове с вечным «Что ты будешь делать после школы»…

Надо сказать, родители Агаты оказались продвинутыми: не тиранили ее своими вопросами, вообще не сильно строили. Они все время в своих мыслях и в своих заботах. Ни отца, ни матери почти никогда нет дома. Жила Агата ближе всех к школе, так что уроки прогуливали у нее. Это было весело. И вечеринки – тоже у нее. К своим пятнадцати годам она стала важной персоной в классе, все с ней дружили, все ее любили, и самые красивые девочки в параллели всегда звали ее с собой гулять. Хотя Агате до них было далеко. Очень далеко. Агата, несмотря на свое необычное имя, была самая что ни на есть обычная девочка. Таких девочек в каждом городе сотня на квадратный километр. Да еще и поправилась она в последний год. Мама сказала: не переживай, это возраст, все подростки полнеют. Агата старалась не переживать, хотя про «всех» согласиться не могла: вот, например, школьные красавицы. Никто из них не поправлялся, наоборот, тянулись вверх и становились все тоньше и тоньше год от года. А Агата выросла мало, но зато поправилась. Получалась такая – компактная, но квадратная. Без харизмы. Зато у нее всегда была свободная квартира, и ей были рады в любой компании.

Агате нравится, что ей рады. Дома ей всегда рад папа. И она ему рада. В детстве, особенно когда Агата была совсем маленькой, папа возился с ней наравне с бабушкой. У него тогда было как-то совсем плохо и с работой, и с деньгами, и он старался изо всех сил помогать маме, заботился об Агате: готовил ей кашу на завтрак и куриный супчик на обед, водил гулять в парк и на площадку, а потом на занятия… Они вообще с папой были дружочки. Папа так и говорил: «Ты мой дружочек, мое счастье, моя радость». Он и сейчас ее зовет – «дружок».

– Дружок, ты не спишь? – папа заглядывает в комнату. – Ужинать будем?

В ночной кухне уютно: блестит надраенная мойка, вкусно пахнет маминым кофе…

– Ну что, макароны? А соус у нас остался? – спрашивает папа. Агата кивает. – А ты давай салатика настругай.

В последнее время они с отцом «подсели» на макароны со сливочным соусом. А что, быстро и вкусно, соус папа покупает в магазине. Готовить его – раз плюнуть, подходит для поздних ужинов.

Двадцать минут – и можно ужинать. Усаживаются.

– Ну как ты? – спрашивает Агата. Она знает, что папе трудно начинать первым этот разговор. Папа вздыхает.

– Дружок, наверное, я не должен с тобой все это обсуждать, – говорит он, наматывая макаронины на вилку, – но мне реально не с кем… А ты ведь уже взрослая.

Агата серьезно кивает. Макароны, кстати, получились вкусными. Конечно, она взрослая. И как взрослая, может помочь своему папе распутать все запутанное. И начать новую жизнь. Потому что он совсем молодой. Потому что мама его больше не любит. Потому что надо же когда-то думать и о своем счастье.

Потому что он, в конце концов, живой человек. И у него могут быть чувства. И какая-то жизнь, кроме этой бесконечной череды работ, кроме маминого недовольства, кроме необходимости таскаться с ней на дачу, кроме поездок в супермаркет. Какая-то своя жизнь. И он не виноват, что так случилось. Ну кто знал двадцать лет назад, когда он встретился с твоей матерью, что ничего не получится? Что он не станет самым лучшим в мире оператором и вообще не станет оператором? И окажется, что мама любила в нем его прекрасное будущее, а не его самого. Она выходила замуж за талантливого, подающего надежды оператора, которого звали работать лучшие режиссеры, и не только в нашей стране. А получился рядовой видеомонтажер, пусть и очень хороший. Между прочим, если бы мама меньше занималась своей карьерой, а больше домом, то все могло быть иначе. Агата слушает, кивает, соглашается.

Уж ей ли не знать: как ее в школу водил папа, она помнит, а как мама – нет. Папины обеды она ела чуть ли не каждый день, а мамины – только по праздникам.

Папа продолжает. Какой оператор, если у тебя ребенок на руках? Оператор – это командировки, съемки в других городах. Да операторов никогда дома нету. Они или в киноэкспедиции, или в аппаратной… Да, наверное, надо было решительно настаивать, ведь его звали, звали первое время, а он отказывался, потому что семья, ребенок.