Вечно - [19]

Живя на ранчо, она время от времени тайком брала из дома принадлежности для рисования, однако впоследствии всегда уничтожала свои работы, дабы никто об этом не узнал. Складывая листы бумаги, она засовывала их в карман, и при первой удобной возможности закапывала их в землю.

Погрузившись в рисование, Хейвен потеряла счет времени. Около полуночи она услышала звуки музыки, которые привлекли ее внимание. Музыка зазвучала раньше, чем в другие дни. Поддавшись любопытству, она отложила рисунок в сторону и, покинув кровать, прошла к двери.

Кармин сидел в библиотеке, держа в руках желтовато-коричневую акустическую гитару. Из-за темноты Хейвен не могла разглядеть его лица, однако лунный свет освещал его руки. Его пальцы перебирали струны.

Завороженно наблюдая за происходящим, она сделала несколько шагов вперед. Музыка стала громче. Она окутывала Хейвен, обволакивала ее, проникая под ее кожу. Хейвен охватил трепет, руки и ноги покалывало, по ее телу распространилось тепло. Она закрыла глаза, наслаждаясь незнакомыми ощущениями.

Осознав, что музыка стихла, Хейвен распахнула глаза. Теперь она могла видеть лицо Кармина, несмотря на то, что оно по-прежнему было частично скрыто в тени. Он хмурился, вопросительно смотря на нее, однако у нее не было ответов на его вопросы.

Развернувшись, Хейвен бросилась в свою комнату и захлопнула за собой дверь, после чего прижалась к ней спиной. В библиотеке вновь зазвучала музыка.

* * *

Следующим утром Кармин проснулся раньше обычного. Взяв на кухне миску с хлопьями, он зашел в гостиную и остановился. Доминик сидел на диване с журналом «Sports Illustrated» в руках, а рядом с ним молча сидела Хейвен. Замешкавшись, Кармин замер на месте.

– Как дела, бро? – спросил Доминик, смотря на брата.

Прежде чем он успел бы произнести хоть слово, Хейвен поднялась на ноги и поспешно покинула гостиную. Озадаченно проводив ее взглядом, Кармин занял на диване ее место.

– Она ведет себя так, словно я чем-то болен, и она что-нибудь подхватит, если приблизится ко мне.

Доминик кивнул.

– Я заметил.

– Я ничего не делал, – сказал Кармин, делая паузу. – По крайней мере, я так думаю.

– Ты просто не представляешь, каким отталкивающим ты кажешься, – сказал Доминик. – Тебе даже говорить ничего не нужно. Хватает того, как ты смотришь на людей.

Кармин пожал плечами. Он ничего не мог с этим поделать. Таким уж он был.

– Плевать. С ней явно что-то не так.

– А ты потрудился спросить у нее, в чем может быть проблема?

– Не имел такой возможности, – ответил Кармин. – Говорю же, она убегает от меня.

– Возможно, она бы вела себя иначе, если бы ты проявил к ней хоть каплю интереса.

– Так вот в чем твой секрет? Ты проявил интерес? – спросил Кармин. – Не уверен, что Тесс была бы этому рада.

Доминик пихнул брата локтем. От удара Кармин рассыпал часть хлопьев из миски.

– Я был добр к ней, бро. Тебе бы тоже не помешало.

Кармин стряхнул просыпанные хлопья «Lucky Charms» со своих коленей, сердито смотря на влажное пятно, оставленное впитавшимся в штаны молоком.

– Придурок.

* * *

Винсент ДеМарко был узнаваемым человеком. Жители Дуранте знали его как талантливого врача, заботливого отца, состоятельного вдовца, на которого постоянно охотились женщины. Он обладал приятной наружностью, благодаря оливковому цвету кожи и точеным чертам лица. Несмотря на пару появившихся седых волос, он казался моложе своих сорока лет. В этом он был очень похож на своего отца. Антонио ДеМарко умер в пятьдесят, хотя на вид ему было не больше тридцати пяти.

Генетика, думал Винсент, специфичная вещь.

Несмотря на известность, лишь немногие люди знали и видели его настоящим. Винсенту казалось, что он живет двумя совершенно разными жизнями – противоречащими друг другу, но от этого не менее реальными. Ему нравилось думать о себе как о человеке семейном, коим считали его другие, однако он ни на секунду не забывал о том, что у него имеется еще одна семья.

Члены этой семьи не были связаны между собой генетически, вместо этого их роднила пролитая кровь и данные клятвы. Эта семья называлась La Cosa Nostra, однако у нее существовало и множество других названий: la famiglia, borgata, организация, синдикат. Все это означало одно – мафия.

Много лет назад Винсент решил отойти от этой жизни. Он покинул Чикаго, а вместе с ним и эпицентр событий, однако покинуть организацию было невозможно. Единожды попав в ее цепкие когти, ты оставался в ней на всю жизнь. Винсент занимал должность неофициального консильери Дона – Сальваторе Капоцци. В обязанности Винсента входило посредничество, помощь с советами, выполнение различных поручений. Он выполнял свою работу безропотно, однако то, что он хорошо с ней справлялся, вовсе не означало того, что он наслаждался процессом.

Винсент сидел в кабинете особняка на Линкольн-Парк, заполненного клубами сигаретного дыма, и, держа в руке полный стакан скотча, слушал своих соратников, обсуждавших бизнес. В кабинете было около двадцати человек, однако Винсент не понимал, что здесь делала половина из них. У них не было права голоса, когда дело касалось ведения дел организации. К тому же, некоторые из них и вовсе были новичками, еще не заслужившими доверия. Не было никаких причин им доверять – как и причин полагаться на них – учитывая то, что их руки еще ни разу не были запачканы кровью.