Вечная осень нового мира - [7]

- Отлично. В нашей машине есть такой? – Логан повернулся к сидевшему в кресле подельнику.

- Да, в водительском сиденье, - здоровяк явно ожил после принятой дозы. Он больше не выглядел усталым и начал покряхтывая поднимать с пола свой автомат.

- Заметано, ты будешь за рулем. Всю работу делаю я и Крюк, ты в тачке. Но если начнется жара, ты должен будешь унести наши задницы в самые глухие районы, хоть на край Ядовитого моря. Понял? – Он повернулся к здоровяку, - Дай ему автомат Билли. Он все еще у тебя?

- Нет, мы его бросили на той улице, когда Билли ранило.

- А в багажнике что-нибудь есть? Надо выдать оружие жестянке, на всякий случай, вдруг ему придется нас прикрывать.

- Ну… пара стволов найдется.

***

Они ехали уже больше часа по ночным улицам, среди унылого пейзажа городских трущоб, периодически разбавляемого редкой неоновой рекламой. Эти грязные и полуразрушенные районы, в которых, тем не менее, кипела жизнь, занимали больше половины всего города. В официальных сводках новостей и докладах городских властей эту территорию обычно называли «красным сектором», растянувшимся в многокилометровую линию грязных кварталов и разваленных домов вдоль всего побережья Ядовитого моря.

Красный сектор был похож на самостоятельный город внутри Свободного города, практически не посещаемый полицией и муниципальными службами. Условная линия, разделявшая два мира социального расслоения, проходила по нескольким кривым улицам, на перекрестках которых были установлены стационарные полицейские посты. Подобно бастионам на крепостной стене, эти маленькие оплоты правопорядка должны били сдерживать выход обитателей трущоб в более цивилизованные районы, которые все называли «желтыми секторами». Однако их окраины, соседствовавшие с трущобами, все равно считались опасными, из-за чего стоимость жилья в приграничных районах значительно падала. Это позволяла заселять дешевые квартиры мелким торговцам и лавочникам из неблагополучных районов, зажиточным сословием среди дна социальной пирамиды. Со временем они приносили с собой старые связи и образы иной жизни, перемешиваясь с другими обитателями пограничья. И так, год за годом, вопреки всем действиям властей, красный сектор продолжал расти, постепенно наползая на соседние районы, поглощая и ассимилируя их. Городской патрициат ничего, в сущности, не мог противопоставить этому процессу, кроме ежегодного бессмысленного переноса полицейских блокпостов дальше к центру.

Всю дорогу, разглядывая запруженные людьми грязные улицы, Эд думал о правильности своего поступка. «Неужели он так сильно нуждается в средствах, что готов рискнуть ради денег собственной жизнью?» Ответ, совершенно не оптимистичный, напрашивался сам собой. Да, именно до такого состояния он сейчас дошел, что уже нечего терять, кроме собственной, не самой дорогой жизни.

Среди прочих размышлений, Эд постоянно вспоминал начало своего побега. Как первые несколько дней, еще там, в далеком городе-государстве на юге, он часами блуждал по таким же мрачным и унылым задворкам. «Как же, черт возьми, похожи все города в известном мире». В те первые дни своего побега он неоднократно задумывал ограбить кого-нибудь. Но каждый раз его попытки преступить закон ни к чему не приводили. Либо не выдавался подходящий момент для ограбления, либо он просто одумывался в последнюю секунду, либо, как он сам потом много раз признавался себе, у него попросту не хватало смелости напасть на человека. А сейчас он, практически не задумываясь, ввязался в безумное и опасное преступление, которое в итоге могло стоить ему жизни.

Так или иначе, но теперь ему уже нечего было терять. Плохо заметный шрам на лице, который всего за пару часов из свежего шва превратился в тонкую полоску белесой кожи, благодаря стимуляторам, навсегда поставил Эда по другую сторону закона. Коулман был прав, бежать на север было глупо, пустынные земли он не сможет самостоятельно пересечь. А пристать к торговому каравану – верный риск попасться в лапы полиции. Единственное место где его точно не найдут, это трущобы Свободного города. Поэтому пойти на службу к одной из местных банд, будет для него логическим продолжением столь круто изменившейся судьбы. К тому же, была еще одна причина, довольно весомая, о которой Эд не всегда говорил даже сам себе. Этой причиной была хрупкая девушка, с татуировкой бабочки на плече, однажды случайно встреченная им. Он точно не хотел покидать ее, хотел остаться там, где она всегда будет рядом с ним.

Его внутренние размышления грубо прервала жестокая реальность. Они выехали на хорошо освещенную улицу, вдоль которой было припарковано несколько старых машин. В середине улицы располагалась довольно крупная для подобного района закусочная. Это заведение представляло собой широкую овальную стойку, несколько метров в диаметре, по кромке которой располагались вмонтированные в землю стулья для посетителей. Персонал и вся кухонная техника находились внутри этого огромного овала. Для защиты от непогоды, больше моральной, чем практической, эта забегаловка была накрыта жестяной крышей, едва закрывающей посетителей, покрытой разноцветными фонарями и неоновыми вывесками. На фоне унылой серости однообразных зданий в округе, эта закусочная выглядела по-настоящему празднично. Вокруг нее кипела жизнь, сидело больше десятка посетителей старавшихся перекричать друг друга. От нее доносились ругань, смех и резкий запах дешевой горячей еды. Некоторые из посетителей относили небольшие контейнеры с закусками в припаркованные по соседству машины.