Вечная осень нового мира - [12]

- Я повторюсь, благодаря наплевательскому отношению жителей Свободного города к религии, мы находимся здесь в лучшем положении, чем наши братья и сестры в других местах. Я практически уверен, что по ту сторону Ядовитого моря нет ни одного оракула, ни одного храма Матери Машин. Трибунал выжег их всех, как и ересь отступников. Но сюда их руки пока не могут дотянуться, здесь мы в безопасности.

- Но пророк, насколько я помню, тоже призывал людей к самосовершенствованию и улучшению человеческой природы, в том числе, и с помощью модификации тела. В чем тогда разница?

- В том, кем мы себя ощущаем. Трибунал видит в имплантантах развитие человечества, необходимый ответ на изменившийся мир и его новые опасности. Но даже если ты полностью перекроишь свое тело, ты все равно останешься для них человеком, а для нас ты стаешь совершенно иным существом. Разница в том, кем ты хочешь оставаться: человеком или машиной.

- А вы, Стефан, что думаете вы сами о Пророке и его учении?

- Когда-то я верил в него, - Стефан сказал это очень уверенно и довольно живо, мысленно вернувшись в те давние времена. - Еще до существования Трибунала, он объединил вымирающее племена людей, смог доказать им, что великий перелом не был концом света, как они полагали раньше. Он убедил всех людей, что выжившие, стали избранными, теми, кто дожжен создать новый мир. И да, раньше я всем сердцем верил в этот путь, - он сделал акцент на слове «раньше». - Но если родился новый мир, который теперь окружает всех нас, то должны были родиться и новые люди. А что было вместо этого? Ты знаешь?

Напрягая свою память, Эд начал восстанавливать в голове все те крохотные знания по истории, которые смог почерпнуть из многочасовых блужданий по сети. Там он многое узнал и о Трибунале, и о его Великих домах. О том, что тридцать лет назад была Война, а до нее человечество постиг «Великий перелом», навсегда изменив весь ход истории. Неизвестный и уже навсегда стершийся из людской памяти глобальный катаклизм привел старый мир на порог гибели. Но затем появился Бессмертный пророк. Человек, который смог собрать воедино разрозненные группы выживших и подчинив их своей воле направил их энергию в новое, созидательное русло. Под его руководством цивилизация восстала из пепла, а сам пророк, стал почитаться людьми подобно живому богу. Все разрозненные кланы и сообщества людей, он объединил в четыре Великих дома, которые поделили меж собой все человеческие поселения известного мира и правили ими, каждый согласно собственному мнению с оглядкой только на решения пророка Аэрона.

- Насколько я помню, - Эд немного замялся, стараясь ничего не перепутать, - потом была физическая смерть пророка, не признанная домом отступников. Затем это привело к расколу, созданию Трибунала и к началу «войны домов». Еретики в той войне проиграли, а потом…

- Не было уже ничего потом, - сухо отрубил Артемиус. - Пророк не воскрес, как нам это утверждают, на самом деле он умер раз и навсегда. Оставшиеся после войны Великие дома и Трибунал правят нами от его имени и нагло врут людям, утверждая, что якобы дух пророка по-прежнему остается жив и решает судьбу человечества. На самом деле это все ложь, наглая ложь, произносимая только с одной целью – удержать власть. Но посмотри, во что из-за этой лжи выродились все люди. Они не стали совершенствоваться и эволюционировать, как того хотел пророк Аэрон. Разврат, жадность, ненависть — вот что поселилось в их сердцах сразу же, как умер пророк. Этих людей нельзя изменить, они уже давно мертвы, они рождаются с уже мертвыми душами, - а мы нет. Мы продолжаем путь эволюции, мы по-прежнему стремимся к идеалу сверхчеловека, который может воплотиться лишь в образе человека-машины. Так что наша церковь намного ближе к истинному учению Бессмертного Пророка, чем все патриции, прелаты, судьи, Великие дома и Трибунал вместе взятые.

Когда Стефан закончил свою пламенную речь, то по его худощавому лицу пробежала легкая судорога слабости. Он казался совершенно опустошенным, после того, как наконец-то выговорился.

Эдвард молча отвернулся от своего собеседника, ему нужно было время чтобы все переосмыслить. Пока Коулман вел свою проповедь, Эд все время косился на дисплей над телом Анджелы. Он внимательно разглядывал разноцветные всполохи и силуэты, мелькавшие на экране, над ее головой. Женщина, казалось, лежала без движения с закрытыми глазами уже долгое время. Было заметно лишь, как ее грудь монотонно вздымается при дыхании. Причудливые образы, всплывавшие на ее мониторе, становились более четкими, цветными и с ровными линиями. Все чаще на мониторе появлялись одни и те же символы. Это были то широкие косые кресты, порой занимавшие почти весь экран, то крохотное восьми лучевое солнце, иногда схематический символ человека. Больше всего, в сознании Анджелы было геометрических фигур, много прямых линий и углов, но совсем не было изображений деревьев или животных. И хотя цвета были яркими, а порой и просто ядовитыми, в них не чувствовалось радости или жизни, они все были слишком холодными.

В этот момент в помещение вошла Эльга. Как и все прочие церковники, она была облачена в длиннополую серую мантию. Она уверенным и быстрым шагом подошла к Эдварду и, не произнося ни слова, взяла его за руки. В этот момент она вновь улыбнулась ему, игриво вглядывалась в его лицо. Эльга внимательно изучала оставшийся после операции тонкий белесый шрам, на месте бывшего «серийного клейма», и, в конце концов, резюмировала проделанную Коулманом работу.