Вечная месть - [12]

Договорившись с секретарем Минкса о приеме на следующей неделе, Мария направилась к лифту. По дороге она остановилась и достала из сумки, висевшей на плече, два предмета. Во-первых, носовой платок, которым тщательно вытерла руку, которую пожал Минкс. Во-вторых, свой девятимиллиметровый «ЗИГ-зауэр» в пристегивающейся кобуре, которую прикрепила к ремню брюк, прежде чем нажать кнопку вызова лифта.

09.12. Шанценфиртель, Гамбург

Кристина Драйер застыла в дверном проеме. Раскрыв рот, она хотела заорать, но от ужаса у нее перехватило горло и она не могла издать ни звука. В течение четырех лет, дважды в неделю, Кристина убирала ванную комнату герра Хаузера, доводя до стерильности. Она протирала каждую поверхность, выскребала каждый уголок, полировала каждый кран и каждую трубу. Это помещение было ей настолько хорошо знакомо, что она могла бы тут работать с закрытыми глазами.

Но не сегодня. Сегодня тут царил ад.

Ванная комната была большой и светлой. Высокое без занавесок окно, снизу с матовым стеклом, выходило на маленький квадратный внутренний дворик. По утрам солнце заливало ванную светом. Некоторым обстановка тут могла бы напомнить больничную, но не Кристине, для которой ничто не могло быть слишком чистым и слишком стерильным. Все помещение отделано кафелем: крупная небесно-голубая плитка на полу, мелкая кипенно-белая — на стенах. Убирать ванную комнату герра Хаузера всегда было истинным наслаждением, потому что свет проникал в каждый уголок, а кафель после обработки специальными средствами просто сиял.

Теперь же на небесно-голубой плитке пола разлилась блестящая на солнце огромная лужа крови. А на ее краю, обмякнув, между унитазом и краем ванны сидел герр Хаузер. Кровь сверкала на белом фаянсе. Мертвый Хаузер с широко открытым ртом был повернут к Кристине. Выражение его лица можно было бы принять за изумленное, если бы не недовольно нахмуренные брови. Здесь царила тишина, нарушаемая только стуком капель, медленно выбивающих татуировку на эмали ванны. Из горла Кристины снова вырвался было, но тут же замер клокочущий звук: нечто среднее между криком и позывом к рвоте.

Лицо Хаузера покрывали пятна крови. Кто-то прорезал линию, почти прямую, но местами рваную, на его лбу сантиметрах в пяти-шести над бровями. Порез был глубокий, до кости. И шел вокруг головы через виски и над ушами. Кожа, плоть и волосы над надрезом были сорваны. Залитое спекшейся кровью лицо и обнаженный череп Хаузера показались Кристине какой-то жуткой пародией на вареное яйцо на подставке. Еще больше крови было на рубашке и брюках, и Кристина заметила еще один разрез на горле и шее. Женщина выронила баллончике чистящим средством и прислонилась плечом к стене. Внезапно ноги у нее подкосились, она медленно сползла по стенке, и ее щека скользнула по прохладной кафельной плитке. Кристина плюхнулась, обмякнув, в углу возле двери, и ее поза стала зеркальным отражением мертвого клиента. Она разрыдалась.

«Сколько же тут уборки! Сколько уборки…»

09.15. Штаб-квартира полиции Гамбурга, Альстердорф, Гамбург

Новая штаб-квартира гамбургской полиции — Полицайпрезидиум — находилась к северу от городского парка Винтерхудер. Так что Йену Фабелю обычно не требовалось много времени, чтобы доехать до Альстердорфа от своей квартиры в Позельдорфе, но сегодня был первый рабочий день после четырехдневных выходных. Всего два дня назад он стоял с Сюзанной на широком изгибающемся берегу острова Зюльт в Северном море. Прошло всего два дня — и целая жизнь.

Ведя машину сквозь полоски солнечных лучей, пляшущих между деревьями парка, Фабель не чувствовал необходимости торопиться снова возвращаться к реалиям обычной жизни начальника отдела убийств. Но каждая новость, которую он слышал по радио в машине, обрушивалась на него грузом свинца, все больше погружая в привычный мир, а воспоминания о длинной косе золотистого песка под бескрайним синим небом отодвигались все дальше и дальше.

Фабель уловил конец репортажа о грядущих всеобщих выборах: консервативная коалиция ХДС/ХСС во главе с Ангелой Меркель по результатам опросов еще больше увеличила свой и без того немалый отрыв от остальных. Похоже было, что расчет канцлера Герхарда Шрёдера на досрочные выборы не оправдается. Комментатор обсуждал смену манеры поведения и внешности фрау Меркель: судя по всему, она взяла за образец прическу Хиллари Клинтон. Фабель вздохнул, слушая, как различные партийные лидеры «позиционируют» себя перед избирателями. У него складывалось впечатление, что нынешние немецкие политики предпочитали демонстрировать не твердые убеждения и политические идеалы, а индивидуальность. Подобно британцам и американцам немцы теперь тоже начинали больше обращать внимания на внешнее, а не на суть. На персоналии, а не проводимую этими персоналиями политику.

Проезжая по залитому солнцем парку, Фабель рассеянно слушал, как два политика сцепились в схватке. Социал-демократ Ганс Шрайбер, первый мэр Гамбурга, вступил в яростную дискуссию с Бертольдом Мюллер-Фойтом, городским министром по защите окружающей среды, членом партии «Союз-90/Зеленые». С тем самым Мюллер-Фойтом, которого Фабель с Сюзанной видели в ресторане на Зюльте. СДПГ и «Зеленые» входили в правящую коалицию Германии, и политическая расцветка городского управления Гамбурга тоже была красно-зеленой, но в записанной на радио дискуссии мало что свидетельствовало о том, что Мюллер-Фойт и впрямь один из назначенных Шрайбером министров. Предвыборные трещины в немецких политических структурах становились все более заметными. Враждебные отношения между этими двумя политиками на протяжении последнего месяца или около того были тщательно задокументированы: Мюллер-Фойт называл супругу Шрайбера Карин «леди Макбет», намекая на ее беспощадные амбиции в отношении мужа. В частности, на тщеславную уверенность, что именно он станет федеральным канцлером Германии. Фабель знал Шрайбера куда лучше, чем тому бы хотелось, и ему легко было поверить, что Шрайбер полностью разделяет амбиции жены.