Вечная любовь - [28]

Явно завысив численность своих родственников, живших за рекой, она пыталась гарантировать безопасность как самого Риса, так и приблизительно сотни остальных, из которых едва ли не половину составляли дети.

Ее ложь возымела свое действие, как Алана и рассчитывала.

Но какой ценой?

Вновь припомнив его поцелуй и свое сильное желание ответить Пэкстону, Алана чувствовала себя так, как если бы в чем-то предала себя.

Оказавшись в узком коридоре, Пэкстон прислонился спиной к стене. До двери Аланы было рукой подать.

Он сейчас удивлялся своему безрассудству, тому, как в один момент вся галантность вдруг слетела с него. Никогда прежде не позволял он себе столь бесстыдным образом обращаться с женщиной, тем более с супругой собственного друга.

После некоторого размышления он все же решил, что никогда не вел себя подобным образом, ибо никогда ранее не оказывался в такой ситуации. Обычно слабый пол увивался за ним, но никак не наоборот. И все же ни разу прежде не бывало, чтобы он нос к носу сталкивался с дамой, только что принявшей ванну.

Он сейчас даже тихо застонал, припомнив, как по ее бедрам медленно стекали капли воды. Его так и подмывало ловить каждую каплю губами, одновременно чувствуя вкус ее роскошной кожи.

Да, и это банное полотенце…

Он вспомнил, как льнула мокрая ткань к соблазнительной груди, отчетливо выявляя ее форму, как бесстыдно торчали упругие соски, упиравшиеся в ткань полотенца.

Да, и потом эти ее бедра…

Хотя Алана как могла пыталась скрыть их от его взгляда, Пэкстону довелось-таки лицезреть прекрасную округлость форм. Ему было даровано урвать взглядом фрагмент ноги выше колена, упругие икры, прекрасные колени, маленькие ступни.

Далее Пэкстон подумал о ее наиболее сокровенных местах. Как просто было бы сорвать с Аланы полотенце, раскрыв таким образом все ее тело.

Это было весьма заманчиво. И следует признать чудом, что он сумел удержать себя. Пэкстон понимал, что он не испытывал бы сейчас такой мучительной неудовлетворенности, и плоть его не пылала бы столь нестерпимым огнем.

Но как бы там ни было, Пэкстон был буквально заворожен ее красотой, — только так мог он объяснить себе, почему именно отважился коснуться этой женщины, даже поцеловать ее.

Сейчас он пытался понять, что же произошло в действительности.

Он желал Алану, он хотел своим мощным телом накрыть ее, сильно раздвинуть ее ноги и оказаться одним целым с этой женщиной, так чтобы наградой было полное физическое удовлетворение. Что ж, он ведь и вправду мог получить ее. Все, что требовалось, — так это позвать священника и предъявить Алане указ Генриха.

«Советую поумерить свой пыл, иначе и тебе лежать рядом с ним…»

Именно эти слова сказал не так давно Пэкстон сэру Грэхаму, подразумевая участь Гилберта. Эти слова сейчас крутились у него в памяти, звучали, казалось, все громче и громче, отчего он даже почувствовал легкое головокружение.

Его желание вскоре улеглось, и, оттолкнувшись от стены, Пэкстон двинулся по коридору, спустился по лестнице и оказался в зале.

Алана, без сомнения, была прекрасной женщиной, но и вероломной, о чем также не следовало забывать. Придя к такому заключению, Пэкстон решил быть с ней всегда начеку.

Алана взялась за край бочонка, стоявшего тут же рядом, как вдруг вспомнила поцелуй Пэкстона, и на нее накатила жаркая волна. Алана испытала такое сильное потрясение, что едва не задохнулась.

С прошлого вечера и вплоть до сегодняшнего дня она не могла выбросить из головы эти воспоминания. Не могла перестать думать о нем.

Черт бы его побрал, такую бурю он раскрутил в ее душе!

Рассерженная на себя за то, что позволила ему проявить власть над собой, Алана оттолкнула от себя пустой бочонок и принялась подсчитывать сложенные в углу кладовки запасы провизии.

Она и пришла-то в кладовку, чтобы избавиться от мыслей о Пэкстоне и занять голову чем-нибудь другим.

Пересчитывая провизию снова и снова и всякий раз получая новые результаты, она поняла, что чем-либо полезным едва ли сейчас сможет заняться. Опустив плечи, она уселась на один из мешков.

Да что же с ней такое?!

Ладно бы никогда прежде ни один мужчина не целовал ее… Гилберт, особенно в самом начале их совместной жизни, целовал ее очень часто. Но поцелуи его делались все более и более редкими. Плотское удовольствие — вот единственное, что Гилберту было нужно.

Алана от омерзения передернула плечами.

Едва вспомнив про Гилберта, она ощутила противный кислый вкус во рту. Со временем муж стал вызывать у нее сильнейшее отвращение. У нее вызывала отвращение сама мысль о том, что он может коснуться ее тела.

Занятие любовью — как же это было омерзительно!

Она состроила гримасу.

Но если она искренне так думала о подобного рода вещах, почему же в таком случае из головы у нее не выходил Пэкстон и она представляла, как они сплетаются в жарком объятии, как Пэкстон сильно входит в нее, а она жадно принимает всякий его выпад, хорошо чувствуя напряженный его член?..

Алана почувствовала, как вновь в ней разгорается пламя, едва только она вообразила себе картинку из своих ночных снов. Лицо ее пылало, было трудно дышать, потому что воображенное казалось таким реальным, как если было бы на самом деле.