Вечная история - [3]

Романтические приключения уже года три не выходили у нее из головы. Это началось даже раньше того дня, когда она (хотя и неоднократно предупрежденная о том, что с ней должно это случиться) прибежала к матери с бледным испуганным лицом и дрожащими губами.

– Ма, со мной что-то случилось. Что-то нехорошее. Я боюсь. Сначала просто тянуло там, внизу живота, а теперь… Теперь… Ма, у меня там кровь, – и она зашлась в рыданиях.

Реакция матери удивила ее.

– Ах ты моя дурочка! Я же тебе сто раз говорила. Ничего страшного. Просто ты повзрослела.

Мать еще раз принялась объяснять ей все с начала. Но она не слышала. Вернее, слушала, но не слышала. Потому что ей не хотелось слышать. Потому что ей вдруг стало жалко, что она уже не будет такой, как прежде. Наконец, слова матери стали доходить до нее.

– Ну, вот и снесла твоя курочка яичко! – с улыбкой сказала ей мать. – Придется привыкать – раз в месяц тебе предстоят несколько не самых приятных дней. Детство кончается. Скоро ты станешь настоящей женщиной.

Ей ужасно не понравилось слово «курочка». Мать тогда использовала его впервые, но после того случая оно возникало еще не раз и понемногу перестало резать слух. Курочка доставляла ей все больше и больше хлопот. И не только связанных с той неделей раз в месяц. Эта птичка давала о себе знать каждый день. Она требовала к себе внимания, не давала уснуть, заставляла вдруг останавливаться на улице, чтобы не упустить сценку, которая еще год-два назад не вызвала бы у нее никакого интереса. И еще: Джуди теперь (когда дома не было родителей) могла часами просиживать перед компьютером, разглядывая картинки с интернетовских сайтов, от которых у нее перехватывало дыхание. Курочка ее при этом начинала квохтать, отчего трусики увлажнялись. К сожалению, на этих картинках преобладали красотки, демонстрирующие свои прелести. Это ее мало интересовало. Но вот когда на картинке появлялась обнаженная мужская фигура с торчащим… торчащим… Она не могла подобрать подходящего слова для этого органа, на который взирала, словно зачарованная. Она видела, как выглядит эта штуковина на античных статуях, когда родители возили ее в Нью-Йорк, где они час провели в музее Метрополитен. Но на этих картинках все было по-другому. Здесь эта штуковина приобретала совершенно иную форму и размеры и, вероятно, переставала быть мягкой, какими выглядели висячие орудия древних героев.

Не то чтобы Джуди была девочкой непросвещенной. Рассказы подружек в школе заполнили некоторые пробелы в ее образовании, но одно дело разговоры и совсем другое – реалии. Лучше сто раз увидеть, чем один услышать. Вот она и разглядывала эти картинки, а потом долго не могла уснуть, ворочалась в постели, трогала пальчиком свою курочку, которая живо откликалась на эти прикосновения, и Джуди приходилось бежать в ванную, где стояло биде, чтобы ополоснуться.

А один раз… Она не очень любила вспоминать тот случай, хотя испытанное ею тогда чувство так закружило ей голову, что она хотела бы переживать его каждый день. Но она запрещала себе это делать, потому что было в этом что-то нехорошее – так ей казалось.

Это случилось года полтора назад. В школе к концу занятий она вдруг почувствовала, как у нее тянет внизу живота. События в тот день развивались быстрее, чем обычно, и не прошло и часа, как она поняла, что вся набухла и вот-вот протечет. Она едва дождалась конца занятий. Школьный автобус до их дома ехал обычно не больше пяти минут. Как сумасшедшая она выскочила из распахнувшихся дверей и понеслась домой. Проскочила в ванную, где тут же уселась на биде. И очень вовремя – еще чуть-чуть, и она и в самом деле протекла бы через свои тоненькие трусики и колготки. Приведя себя в порядок, она достала из шкафчика коробочку с тампонами (теперь такая коробочка была и у нее, хотя обязанность пополнять запас этих нехитрых средств по-прежнему оставалась уделом матери) и привычным уже движением поместила тампон в положенное место… И тут… Она словно задела какую-то струну – и та завибрировала, отдаваясь во всех уголках ее тела. Она ничего не могла с собой поделать. Прикусила нижнюю губу, словно прислушиваясь к себе, словно спрашивая у себя: «Что ты хочешь?», а потом ухватилась пальчиками за торчащий кончик тампона, извлекла его, чтобы тут же снова заполнить им образовавшуюся пустоту. И тело снова откликнулось – словно серебряные колокольчики зазвенели в ушах. Она чувствовала, что мышцы лица перестали ее слушаться, что у нее появилось какое-то немыслимое расплывшееся выражение. Она закрыла глаза и сделала еще несколько движений тампоном. С ней случилось что-то необыкновенное. Конвульсия невообразимого наслаждения свела ее тело. Всеми своими мышцами обхватила она этот жалкий ватный стерженек – такой тоненький, такой податливый… Слишком податливый. Она почти не чувствовала его…

Ей понадобилось минут десять, чтобы успокоиться. В конце концов она заменила пришедший в полную негодность тампон на новый и вышла из ванной. Дома еще никого не было, и она до приезда матери пролежала у себя в комнате перед телевизором. Месячные в этот раз протекали у нее бурно – она пачками глотала аспирин, чтобы снять терзающую ее боль, в школе была необщительной, а приходя домой, сразу же ложилась. Она старалась не вспоминать тот случай и заставляла себя не делать того, что сделала в тот раз. Хотя иногда это ей и не удавалось.