Вечерняя звезда - [2]

Авроре не стало лучше, но, по крайней мере, она хотя бы выплакалась. Теперь она занималась тем, что вытирала лицо бумажными салфетками «Клинекс» из пакета. Несколько салфеток уже валялись на сиденье, и теперь она сгребла их, сжала влажную массу в комок и выкинула из окна.

— Миленькая, не нужно сорить, — взмолилась Рози. — По всему шоссе расставлены знаки «Не сорите в Техасе».

— А я буду сорить здесь сколько захочу, — выпалила Аврора. — Уж этот-то штат достаточно насорил мне в моей жизни!

Когда она немного успокоилась, то обратила внимание, что их обгоняло множество легковых и грузовых машин, и, оглянувшись, заметила, что идущий позади них грузовик чуть не поддел их на свой бампер.

— Рози, ты на правильной скорости? — заволновалась Аврора. — Не похоже, чтобы мы шли во главе всей этой стаи.

— У меня пятьдесят пять, — сказала Рози.

— Вот и не удивительно, что у грузовика, что идет за нами, такой нетерпеливый вид, — проворчала Аврора. — Всякий раз я говорю тебе, что, по теперешним правилам, скорость должна быть шестьдесят пять миль, а не пятьдесят пять. Загони-ка педаль в железо, если я правильно выражаюсь.

— Она и так в железе, иначе мы просто не двигались бы, — оправдалась Рози. — Как ты думаешь, с чего бы я все время зудела о «датсун»-пикапе? Да продави я даже радиатор, этот старый тюлень не поползет быстрее пятидесяти миль! И кроме того, на территории Конро предел скорости — пятьдесят пять миль, а мы как раз так и едем.

— Не будь столь педантичной, когда мне грустно, — продолжала Аврора. — Лучше постарайся ехать быстрее.

Рози попыталась обогнать лениво идущую перед ними белую «тойоту», но в этот самый момент шедший сзади грузовик тоже пошел на обгон. Водитель дал сигнал. Рози выбросила из окна руку с поднятым вверх большим пальцем. Но, словно и этого ей было мало, она высунула в окно и голову, обратив на водителя пылающие ненавистью глаза. Нимало не удивившись, тот снова посигналил, но Рози, вдавив педаль в пол, продолжала медленно обходить «тойоту».

— Да, наглости тебе не занимать. Никогда не видела, чтобы ты струсила, иначе я и сама раздавила бы тебя, — не унималась Аврора.

То ли с досады, то ли развеселившись, водитель грузовика стал сигналить каждые несколько секунд, а Рози, которой было совсем не до веселья, выставила из окна руку, только теперь уже с поднятым вверх — в честь такого водителя — средним пальцем.

Увидев, что служанка так долго демонстрирует столь грубый жест буквально под колесами громадного грузовика, Аврора не смогла удержаться от смеха. Какая-то искрящаяся веселость, долго блуждавшая в глубине ее существа, вдруг всколыхнулась в ней, и, забывшись, она радостно засмеялась. Потом на нее опять накатила печаль, и вся ее веселость куда-то исчезла.

— Надеюсь, он раздавит нас и всему придет конец, — всхлипнула она сквозь слезы.

— Я родилась в Боссьере, и грузовиком меня не испугаешь, — проговорила Рози. — Она прикинула, что уже на три-четыре дюйма опередила «тойоту» и, сжав нервы в комок, рванула вправо.

Когда Аврора успокоилась, они ушли уже далеко и миновали съезд к аэропорту — сквозь летнюю дымку виднелись очертания небоскребов в центре Хьюстона.

— Что-то я теперь все время смеюсь сквозь слезы, — промолвила она, опуская стекло и продолжая сорить в Техасе салфетками, количество которых доходило уже до пятнадцати-двадцати.

— Да ты как-то и не смеялась, а все больше плакала, — заметила Рози.

2

— Самое противное во всем этом то, что ему нравится быть в тюрьме, — сказала Аврора, доедая второй сандвич со свининой.

Возвращаясь домой в сумерки после свиданий с Томми, они заимели привычку останавливаться у старенького бара под вывеской «Поросенок» на Вашингтон-авеню, словно питая надежду, что, немного перекусив, успокоятся и повеселеют.

Рози, верная своей недавно возникшей страсти к вегетарианству, которое, она полагала, поможет ей дожить как минимум до ста лет, заказала салат. Аврора взяла порцию нарезанного колечками лука и два фирменных сандвича «Поросенка».

— Ты не первая, кто совершает самоубийство, поедая такую жирную пищу, — проинформировала ее Рози.

— По-моему, Томми просто нравится в тюрьме, — сказала Аврора.

— Да какой там! В сущности, ему там не нравится. Сомнительно, чтоб хоть кому-нибудь вообще нравилось жить в Хантсвилле.

— Конечно, нет, но он предпочитает быть там, и это — трагический факт. Он предпочитает сидеть в тюрьме, а не быть на свободе, а это означает, что мы с тобой обманули все его ожидания.

— Может, это все и так, но ты лучше перестань грызть себя за это, — пыталась успокоить ее Рози. — Грызть себя — хуже, чем грызть вот эти бутерброды с салом. Мы сделали все, что могли. Никто не смог бы сделать больше.

Аврора понимала, что, если съесть три сандвича за один присест, не миновать экологической катастрофы. И все же она подозвала официантку и заказала третий.

— Да-да, я обессилена и чувствую в себе какую-то опустошенность. По сравнению со мной, ты — словно стебелек. Я не проживу, питаясь обезвоженными листьями салата.

Пока Аврора ожидала сандвич, перед ее глазами пронеслась вся жизнь Томми, и она с грустью осознала, что, в сущности, не может припомнить, когда у него на лице было бы счастливое выражение.