Вечер превращается в ночь - [3]
— А мне Лилиана нравится, — возразила Гуля.
Зумруд махнула рукой:
— Ой, я в них не разбираюсь. Лилианы-Марианны… Раньше ведь настоящими голосами пели, слова тоже сами сочиняли. Теперь этого не понять.
— Ты вечно недовольная бываешь, Зумруд! — протянула Гуля, улыбаясь. — Как ты с ней живешь, Юсуп?
Юсуп засмеялся.
— Да, ее дома не запрешь.
— Запирать не надо, — сказал Дибир, — женщина сама должна понимать, что Аллах не дал ей такой обязанности — обеспечивать семью, значит, пускай занимается домашними делами.
— Ты, Дибир, проповедь своей жене читай, — полушутя-полусерьезно обозлилась Зумруд, — а мне и так наши проповедники надоели. Идешь по улице — листовки суют, сядешь в маршрутку — газеты суют.
— Какие газеты?
— Ваши, исламские, — оживился Керим. — Мне тоже надоели эти разносчики, честно говоря. Еще не отстают, главное. Сидим мы тут как-то в одном клубе, музыку нормальную слушаем. Вдруг является. Весь в белом, тюбетейка зеленая, пачка газет наперевес. Рустам ему нормально объяснил, что нам мешать не надо. Ушел вроде. Часу не прошло, снова возвращается. Наверное, забыл, что уже заходил.
— А ты бы взял у него газету и почитал! Тебе полезно было бы, — ответил Дибир.
Керим хихикнул.
— Мне полезно зарядку делать, давно, кстати, не делал, а время намаза мне знать не надо. Это для меня халам-балам какой-то. Бамбарбия, как говорится, киргуду.
— Ты все шутишь, а в Судный день шутить не захочется, — возразил на это Дибир. — Ты же ученым себя считаешь, а явные науки изучать недостаточно, надо сокровенную науку изучить.
Зумруд подошла к окну и распахнула его настежь. Огни в частных домах соседей почему-то не горели. Было странно тихо для этого часа. Потом где-то залаяли собаки. В комнате тем временем оживились. Зумруд оглянулась и увидела в дверях входящего Абдул-Малика в милицейской форме и с ним — неизвестного усатого человека лет сорока. За ними, в прихожей, маячил Мага.
— А-а-ассаламу алайкум! — обрадованно затянул Юсуп, вставая навстречу гостям. Начались обоюдные приветствия.
Керим поднял бокал.
— Ну что, как говорится, выпьем за Родину, выпьем за Сталина! Сахлъи[8].
Послышались восклицания «Сахлъи!» и звон бокалов.
— Ну как у вас там, на боевом фронте? — спросил Керим, глядя, как Абдул-Малик накладывает себе подогретые Зумруд чуду.
Абдул-Малик застыл на секунду, потом ответил тихо:
— Пусть Аллах покарает тех, чьи руки в крови.
— Валлах, пускай, — жалобно повторила за ним Гуля.
— Они думают, они святые, а мы, муртады[9], грязные. Ничего подобного. Кто, как шакал, исподтишка убивает? Только они так убивают. Мажид «девятку» останавливал, оттуда огонь открыли, убили его. Джамала из дома по имени вызвали и в упор расстреляли. Курбанову в машину бомбу подложили. Салаха Ахмедова собственный сын помог убить!.. А рядовых сколько? Я сейчас из Губдена, мы им там шайтан-базар сделали…
— Мне знакомый оттуда сегодня звонил, — вмешался Керим, — говорит, ничего вы им особенного не сделали. Только шуму много, как всегда. Пока дом штурмовали, целая толпа стояла, наблюдала, а в толпе — местные ваххабиты. Все сельчане знали, что вот стоят ваххабиты. Потом после операции они там на развалинах сидели, обсуждали, как и что.
— Ты че хочешь сказать? — угрожающе спросил Абдул-Малик.
— Я хочу сказать, что вы тоже знали, кто эти ребята, и сами же не взяли их. Потом еще чему-то удивляетесь.
— Приказа не было, мы без приказа никого не берем. Мы сами ничего не можем. Нужно бригады из Москвы дожидаться… — ответил Абдул-Малик.
— Кружишь… — сказал Мага, но его никто не расслышал.
— Дайте человеку поесть, — попросила Зумруд. — А я пока тоже хочу тост поднять. За то, что у нас с Гулей пока еще есть возможность вот так сидеть и тосты говорить.
Все смущенно заусмехались.
Сквозь звон бокалов как будто звякнуло что-то еще. Сонный Анвар поднял голову и увидел мелко-мелко дрожащую люстру. Через мгновение дрожь прекратилась. Керим тоже посмотрел на люстру и почему-то вспомнил большое махачкалинское землетрясение. Тогда, в детстве, происходящее казалась романтическим приключением. Ему нравилось ночевать в палатке, пережидая бедствие то в пересудах с Рашидом и Толиком, то в возбужденной беготне по городу в одних лишь просторных мальчишеских трусах.
Потом, в студенчестве, Толик увлекся камнями, и как-то осенью Керим повез его в горы, где над родным селом нависал большой известняково-доломитовый гребень. Толик отправлялся к гребню верхом на осле, с провожатым мальчиком, вызывая шутливые толки на годекане, где сельчане дни напролет грелись под старыми бурками. Когда Толик набрал в густом низкорослом лесу два мешка грибов и вывесил их сушиться у Керима на веранде, люди специально приходили посмотреть на эту странность. Сами они не собирали и не ели грибов, боясь отравиться.
— Я тут по делу, Юсуп — сказал Абдул-Малик, вытирая губы салфеткой. — Вот Нурик, мой племянник родной, тоже…
Он кивнул на усатого молчаливого человека, и Юсуп подсел к ним поближе.
— Секретности тоже особо нет, — начал Абдул-Малик вполголоса, играя кистями рук и опуская глаза. — О Кизилюрте речь. Там выборы в облсобрание, а Нурика не регистрируют. То одно, то другое их не устраивает. У нас все документы есть. Вчера Нурик ходил в избирком со своим джамаатом. Их охрана туда не пустила. Все равно два человека внутрь пробились, но у них в момент бумаги вырвали, назад вытолкали... Кошмар, слушай. Наши тоже не стерпели, и такая заваруха тама стала. Драка, пистолеты… Моему двоюродному брату в плечо попали, другой в реанимации лежит. После этого молодежь решила дома жечь, старшие еле остановили. Сам подумай, наш тухум
Алиса Ганиева, молодой прозаик и эссеист, лауреат премии «Дебют» (повесть «Салам тебе, Далгат!»).Новый роман «Праздничная гора» – смотровой глазок в кипучий, пестрый, разрушающийся мир современного Кавказа, в котором реальный ужас соседствует со сказочной мистикой, а политические лозунги с одержимым карнавальным весельем.
Алиса Ганиева – молодой, но уже очень известный прозаик и эссеист. Её первая повесть «Салам тебе, Далгат!» удостоилась премии «Дебют», а роман «Праздничная гора», рассказ «Шайтаны» и очерки из дагестанской жизни покорили читателей сочностью описаний и экзотическими подробностями.Молодые герои, ровесники автора, хотят жить и любить свободно. Но знаменитый вольный дух Кавказа ограничивают новомодные религиозные веяния, а быт наполнился раздражающими «западными» условностями.Чувства персонажей подвергаются самым неожиданным испытаниям…
Имя Лили Брик — музы Маяковского, приверженки свободной любви, щеголихи и любительницы талантов, сестры писательницы Эльзы Триоле и любимой фотомодели родоначальника конструктивизма Александра Родченко — до сих пор будоражит умы. Ей приписывают заслуги и обвиняют в злодеяниях. Она неотделима от высокой поэзии и желтых сплетен, от русского авангарда и заграничного шика. В нее безумно влюблялись и страстно ненавидели, она спасала от тюрьмы и доводила до истерики. Почему к ней тянулись великий футурист Маяковский и красный командир Примаков, режиссеры Лев Кулешов и Сергей Параджанов, поэт Андрей Вознесенский, композитор Родион Щедрин и балерина Майя Плисецкая? Как эта не очень красивая женщина умудрялась уводить мужчин из семей, сохраняя дружбу с их женами и детьми? Что ее связывает с чекистами и как ей удалось уцелеть в Люциферов век? Ее биография — это рассказ о кульбитах нашей истории и искусства, о советском и буржуазном, о Сталине и Хрущеве, о смерти и сексе.
Алиса Ганиева – прозаик, литературный критик, автор повести «Салам тебе, Далгат!» (премия «Дебют»), романов «Праздничная гора» (шорт-лист премии «Ясная Поляна») и «Жених и невеста» (второй приз премии «Русский Букер»), финалист премии имени Юрия Казакова. Действие нового романа «Оскорбленные чувства» происходит в провинциальном городе России. Однажды в жуткий ливень в машину к Николаю подсаживается неизвестный… С этого начинается калейдоскоп коррупционных страстей, любовных треугольников и детективных загадок.
В книге Алисы Ганиевой «Салам тебе, Далгат» действуют все главные персонажи современного Дагестана: маргиналы и модники, восторженные романтики и молодые прожигатели жизни, суфии и ваххабиты. Один летний день молодого махачкалинца по имени Далгат позволяет увидеть изнутри северокавказское общество, стоящее на грани гражданской войны.
Рассказ Алисы Ганиевой — яркая, образная зарисовка жизни современного Дагестана, его нравов, обычаем и современного уклада.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.