ВДВ. С неба — в бой - [8]

Во главе с комбатом мы «пеше по-танковому», есть такой термин у танкистов, вышли в район сосредоточения нашей батареи. До района было километров пять. В лесу стали рыть окопы, не каждый для себя, как пехота, а укрытия для самоходок — такой глубины, чтобы эта махина могла полностью в нем поместиться. Эти капониры рыли практически до обеда. Мы старались что было сил и, конечно, устали. Комбат объявил перерыв, сам с офицерами проверил и оценил проделанную работу. Поступила команда зарыть эти окопы. «Вот это да, зачем же было тогда их рыть до седьмого пота», — мы искренне возмутились. «Если их не зарыть, то к концу вашей службы в этом районе будут одни окопы, и местному руководству это не понравится. Так что, молодежь, работаем без лишних слов», — сказал сержант Храмов. «А нужно это для сноровки и тренировки и чтобы служба медом не казалась», — добавил старшина батареи Кривопалов.

В расположение возвращались опять же с песней. В казарме почистили оружие, привели себя в порядок и услышали долгожданную команду «Строиться» для следования на обед. Даже про усталость забыли, в строй стали раньше ветеранов. «Проголодались?» — спросил старшина. «Так точно!» — ответили мы честно.

День за днем мы учились военному делу в составе батареи в основном на танкострелковом городке. Не забывали с нами проводить занятия и по наземной отработке элементов прыжка, все же мы служили в Воздушно-десантных войсках.

Как-то во время вечерней поверки в батарею зашел лейтенант Косульников, дежурный по дивизиону, и сделал объявление: завтра утром молодежь дивизиона выезжает на аэродром Кидейняй для совершения парашютных прыжков, отъезд от склада хранения парашютов. Конечно, лейтенант испортил нам настроение. Старшина тут же нам выдал теплое обмундирование и валенки. На улице была минусовая температура, да и снега было много.

Ночь была бессонной и тревожной. После подъема мы убыли на склад и загрузили в автомобиль парашюты, но перед этим каждый из нас внимательно осмотрел парашютную сумку и печать.

Затем офицеры воздушно-десантной службы провели с нами предпрыжковую подготовку. Повертелись мы на стапелях, попрыгали с трамплинов, в зимнем обмундировании это делать не очень удобно, но такие занятия необходимо проводить перед каждым прыжком независимо от профессиональной подготовки, и офицеры ВДС это держали на контроле. В армии, напомню, строгий контроль осуществляли и офицеры-политработники. Попробуй кто-нибудь из офицеров отменить или не провести политзанятия, в дивизии будет поднят большой шум с непременным, разбирательством и, возможно, с определенными оргвыводами в отношении командиров. Зато в девяносто третьем эти самые политработники без боя сдали свои крепкие позиции и первыми заняли теплые места, не забыв прихватить своих верных помощников-комсомольцев. Многие из бывших и сейчас занимают высокие чиновничьи должности, а рожи некоторых по сей день не сходят с голубых экранов. И остались в то нестабильное и безденежное для армии время практически одни строевые офицеры. И досталось же тогда им, бедолагам. Вспоминать страшно. Правда, огульно всех политработников ругать не буду, и среди них были порядочные люди. Без страха и сомнения называю их поименно: В. Гущин, Н. Горячев, В. Голубев, В. Масоновец, Л. Старченко, П. Шеметило, С. Гуринов, В. Герасимов и другие.

У офицеров воздушно-десантной службы контроль жесткий, от него напрямую зависит жизнь десантника. Сейчас стыдно вспоминать, но парашюты мы грузили медленно, без особого энтузиазма. С плохим настроением шли в столовую на завтрак. После завтрака поступила новая команда: сегодня выезд на прыжки из-за погодных условий отменяется. На душе стало веселее. Еще бы, отменили прыжки. Так повторялось несколько раз. Парашюты загружали, а потом разгружали. Но все же установилась безветренная прыжковая погода, нас вывезли на аэродром. Каждый надел на себя парашюты, построились по кораблям. Хочу обратить внимание на существующий строгий контроль за подготовкой к прыжкам и проверку парашютиста непосредственно перед совершением прыжка. За мою более чем тридцатилетнюю службу были единичные случаи отказа парашюта, которые повлекли за собой гибель парашютиста. Предпосылок к ЧП было много, особенно когда проходила массовая выброска десантов, по нескольку тысяч человек, не только в светлое, но и в темное время суток. Однако благодаря смелым и умелым действиям десантников в воздухе все оканчивалось благополучно. В этом и есть немалая заслуга офицеров воздушно-десантной службы.

К сожалению, остались в памяти два трагических случая, связанных с гибелью большого количества десантников. Первая трагедия произошла в 1968 году над Калужской областью в районе населенного пункта Юхново. «Ан-12» перевозил курсантов нашей учебной дивизии (77 человек) из Литвы в Москву для участия в показательном занятии министру обороны. В это время на такой же высоте из Нежино (Украина) летел «Ил-14» с одиннадцатью пассажирами на борту, также в Москву. И над Юхново маршруты полета самолетов пересеклись. Пассажиры обоих самолетов погибли. Помню, а я уже служил лейтенантом в Фергане, как собирались деньги на памятник в Юхново, который стоит и поныне, напоминая о той страшной трагедии, которая произошла по вине диспетчерской службы.