Вдовий мыс - [5]

А пока этот диктофон компании «Сони» — да, слышите, «Сони»! — послужит моей цели ничуть не хуже.

Голосовая запись #2Б

20:03, пятница, 11 июля 2017 г

На тот случай, если пытливым умам интересно, что еще лежит у меня в рюкзаке, давайте проведем быструю инвентаризацию его содержимого.

(Звук открывающейся молнии.)

Итак, посмотрим. У нас два запасных комплекта одежды. Чистые носки. Потрепанная колода карт. Ручной фонарик. Два рулона туалетной бумаги, которые, очень надеюсь, мне не понадобятся. «Имодиум»^, прошу, твори свои чудеса. Набор посуды: вилка, ложка, нож. Соль и перец. Дезодорант. Зубная щетка и паста. Салфетки. Антисептик для рук. Глазные капли. Жвачка. Зубочистки. Наскучивший мне сборник эссе Джорджа Оруэлла в мягкой обложке. И конечно, диктофон «С-с-сони», на который я записываю все это прямо сейчас.

Вот и все, друзья. В рукаве я ничего не прятал.

Голосовая запись #ЗБ

20:36, пятница, 11 июля 2017 г

Вечер добрый. Я только что впервые поужинал на маяке Вдовьего мыса. Ничего особенного: сэндвич с ветчиной и сыром, намазанный горчицей, со свежими фруктами, на десерт — тонкий ломтик домашнего морковного пирога. После этого я разобрался со своими многочисленными заметками, и теперь пришло время очередного исторического экскурса.

Я уже упоминал, что внутри и в окрестностях маяка Вдовьего мыса имел место ряд тревожных происшествий. А также я обещал рассказать подробно о нескольких менее известных трагедиях и необъяснимых событиях, ставших частью неоднозначной истории маяка. И я обязательно это сделаю.

Однако, чтобы было проще разобраться, сначала я расскажу о трех-четырех недавних и широко известных историях, связанных с маяком Вдовьего мыса. И сделаю это в хронологическом порядке.

Как я уже указал, в 1933 году здесь произошло массовое убийство семьи Коллинз. Но я не упомянул страшных подробностей. Вечером 4сентября 1933 года смотритель Патрик Коллинз пригласил на маяк своего шурина и троих местных поиграть в карты и выпить виски. Подобное традиционно случалось каждый месяц, поэтому не вызвало особенной тревоги ни у жены Патрика, Эбигейл, ни у его двоих детей, двенадцатилетней Дилейни и восьмилетнего Стивена. Как это зачастую бывало, они проводили вечер в смежной спальне за настольными играми и чтением.

Одним из мужчин, которых пригласил в тот вечер Патрик, был близкий друг его шурина, рабочий с соседнего дока. Его звали Джозеф О’Лири, и все считали его человеком спокойным. Пожизненного холостяка О’Лири, пожалуй, больше всего в городе знали как человека, в одиночку предотвратившего ограбление банка, когда неудав-шийся грабитель выбежал и врезался во внушительную грудь О’Лири. Последний просто взял негодяя в удушающий медвежий захват и продержал до тех пор, пока не подоспели представители власти.

По свидетельству шурина Коллинза и остальных двух выживших игроков — Джошуа Темпе, счетовода, и Дональда Гарланда, рыбака, — вечер 4 сентября проходил вполне типично для их посиделок. Коллинз и Темпе перебрали с выпивкой и играли небрежно, а их голоса по ходу вечера звучали все более громко и невнятно. Шурин, с другой стороны, переел арахиса и острого вяленого мяса, после чего, как обычно, вызвал немало жалоб ввиду своего столь же острого метеоризма. О’Лири был привычно спокоен и любезен весь вечер, и если относительно него и можно было сделать какое-либо наблюдение, то оно, по единодушному признанию остальных, состояло в том, что всю вторую

половину игры О’Лири сопутствовало несказанное везение.

К концу вечера, когда было уже чуть за полночь, подавляющее большинство монет, находившихся на столе, было собрано рядом с О’Лири, тогда как вторым, с крупным отставанием, закончил много ворчавший Дональд Гарланд. Мужчины надели пальто, пожелали друг другу спокойной ночи, медленно и неуверенно спустились по винтовой лестнице и разошлись по домам.

Все, кроме Джозефа О’Лири.

Добравшись до своей съемной квартиры на Уэстбери-авеню, О’Лири отправился прямиком за кухонный стол, где больше часа сочинял ныне известное, бессвязно написанное письмо, в котором объяснил, что ранее этим вечером, когда во время перерыва в игре зашел в туалет, он испытал тревожное — хотя и, как он признался, волнующее и раскрепощающее — сверхъестественное воздействие.

В 1933 году, чтобы облегчиться на маяке Вдовьего мыса, нужно было спуститься в то место, которое довольно грубо, но емко именовалось сральником. Стоило человеку оказаться в этом уединенном и тускло освещенном месте, у него сразу появлялось желание закончить свое дело как можно скорее, потому что обстановка там была весьма жуткая и оно явно не предусматривало никакого комфорта.

И именно там, в этом сральнике, как утверждал О’Лири, ему явился призрак прекрасной девушки. Она предстала перед ним в развевающемся белом халате, сперва испугав своим бестелесным шепотом, но затем соблазнив словами и объятиями.

К игре О’Лири вернулся, пребывая в оцепенении. В письме он признавался, что ему казалось, будто все это было сном.

Но было ли то во сне или наяву, как только О’Лири закончил письмо, он встал из-за стола, взял самый тяжелый молот из своего инструментария и вернулся на маяк Вдовьего мыса, где ранее намеренно не запер за собой дверь, как это делалось обычно. Затем поднялся по двумстам шестидесяти восьми ступеням — и забил каждого члена семьи насмерть, пока те лежали у себя в постелях.