Иди ты прочь, ты мне противен!
И можешь сына забирать!
Нет, я не дрянь! – Она шипела. —
Да без меня ты пропадёшь!
Ведь я тебя, дурак, жалела!
И во спасенье моя ложь!»
Он ничего ей не ответил,
«Столичной» выпил, закурил.
И про себя он вдруг отметил,
Что вспоминает, как служил.
Он вспоминал Чечни горнило
И друга крепкое плечо,
Как покидали его силы,
Когда бывало горячо.
Всплывали в памяти картины,
(Нет, ничего он не забыл):
Бронежилет, растяжки, мины.
И ненадёжный подлый тыл!
Когда ночами выстрел в спину.
Бандит, прикрывшись темнотой,
Фугасы ставит, колит шины.
А ночь прошла – он снова «свой».
В семейной жизни точно также —
Надёжный тыл и счастлив ты!
В кафе, в театре и на пляже
Жена не прячет красоты.
А ты спокоен и уверен —
Тебя супруга не предаст
И сомневаться не намерен —
Не променяет, не продаст.
В нарядах пышных на банкетах
Не строит глазки за спиной.
И позволяет тебе это
В сердцах сказать: «Она со мной!»
В ногах жены не замечая,
Смотря сквозь стены, он курил,
Своим молчаньем поражая.
Он ей как будто говорил:
«Тебя я вовсе не желаю
Ни обвинять, ни проклинать.
Мы завтра с сыном уезжаем.
И не пытайся нас искать.
Надёжный, крепкий и огромный
Сосуд моей любви дал течь.
И чувства быстро и проворно
Сбежали в грунт, их не сберечь.
Сосуд уже ничем не склеить,
Его уже не починить.
И остаётся только верить,
Что скоро я смогу забыть
Твои притворства и обманы,
Твою неискренность в словах,
Что отболит на сердце рана.
И день погожий весь в лучах
Мне продиктует адрес точный.
Неважно, как её зовут.
И на гончарном круге прочный
Мы новый слепим с ней сосуд»…
Матвей замолк, взглянул в окошко.
Сломалась ветка под окном.
Заметил тут же: «Может кошка?»
Бокал наполнился вином.
Вдова прижалась к нему крепко:
«Её попробуй ты простить.
А мы сейчас займёмся лепкой.
Давай начнём сосуд лепить!»…
Был третий час. Луна сияла.
Они лежали в тишине.
Закрыв глаза, она сказала:
«Ну что расскажешь дальше мне?
Как на турбазе очутился?
Что было дальше, где сынок?»
«Забрал я Борьку, с ней простился.
Уход с работы вызвал шок.
Я ценным был специалистом.
И в моей книжке записной
Артисты, доктора, штангисты
В формате цифр шли чередой.
Чинил я хонды депутатам,
Тойоты разным в пиджаках,
Большие тачки разным гадам.
Меня носили на руках.
К родителям уехал вскоре,
Привёз им внука и себя.
В панамке маленького Борю
Мать деликатно и любя
В тени навеса усадила,
Вишнёвый подала компот.
А на тарелке, ой, что было!
Из каймака и пышек торт!
Ох, эти с каймаком лепёшки.
Их невозможно не любить.
Малыш всё слопал, всё до крошки
И стал компот вишнёвый пить…
Я дома подлечил нервишки.
Частенько с сыном шли на Дон,
Купались и читали книжки.
И часто спрашивал мой клон:
«А мама где? Когда приедет?»
Но я искусно Борьке врал:
«Зимой, когда всё побелеет».
Что дальше говорить, не знал.
Раз после паузы ненужной
Добавил: «Да, сынок, зимой.
После болезни трудной, сложной
Она приедет к нам другой.
Совсем другой – весёлой, доброй.
И даже с новеньким лицом!
Шипеть не будет словно кобра
И будет пышки с каймаком
Нам каждый день с тобой готовить.
Не мама – просто идеал!
Не будет нас ругать, злословить».
И шестилетний сын сказал:
«Что ж, если пышки, я согласен.
Меня ты, пап, не удивил,
Что мама-робот не опасен.
Таких я видел, мультик был.
Привыкну к переменам быстро.
Трансформер будешь ты чинить.
Маслёнка, с топливом канистра,
Отвёртка. Что тебя учить?»
Я улыбнулся, согласился.
Был рад, что гладко всё прошло,
Что я с ребёнком объяснился.
От сердца сразу отлегло.
Я видел, как грустит, страдает
Мой маленький любимый друг,
Как ему просто не хватает
Заботы, материнских рук…
«Матвей, – сказала мать однажды, —
Женись, найди себе жену».
«Боюсь обжечься, мама, дважды.
У предрассудков я в плену».
«Смотри, сынок, казачек сколько?
Не избалованы, просты.
Друг детства твой – Чукалов Колька
Давно нашёл жену. А ты?»
Одну молодку я приметил,
Пытливый взгляд меня пленил.
Но тут приятеля я встретил,
Он мне работу предложил:
«Ты автослесарь превосходный. —
Приятель хлопнул по плечу. —
Есть вариант один доходный.
Как делать деньги научу.
Пойми, сезонная работа.
К зиме вернёмся, заживём!
Потом женись, если охота.
Там море, зёма. Что, рванём?»
Решил поймать за хвост фортуну.
И сыну я пообещал,
Что привезу ракушек тонну
И маму – высший идеал!
Сказал родителям я твёрдо,
Что в конце осени вернусь,
Вернусь с денжищами с курорта,
Построю домик и женюсь…
Так на турбазе очутились,
Внесли спасателями в штат,
В курортных буднях растворились.
Работы было много – факт!
На пляже тонущих спасали.
А вечерами в гараже
У нас машины воскресали,
Страдавшие на вираже.
А на курортах платят щедро.
От двух зарплат один лишь прок.
Авто чинили «нью» и «ретро».
Я автокухни ведь знаток.
Мой друг вчера домой умчался.
А я остался, вот, с тобой.
И не жалею, что остался. —
Он прикоснулся к ней щекой. —
Влюбился я в тебя, Глафира,
И увезу тебя на Дон.
Забудешь ты свою квартиру.
Прекрасен южный регион.
Пошлём подальше мы столицу
С её движением вперёд.
В её чаду мне не ужиться,
Её величие гнетёт.
Всё, послезавтра уезжаем!
Я покажу тебе наш край.
И сына Борьку разыграем.
Ты – мама-робот. Что, давай? —
Они охотно засмеялись. —
Брейк дэнс умеешь танцевать? —
Обнялись и поцеловались. —
Как робот скажешь: Боря, спать!»
«Давай. Но я ведь городская,
