Вдоль по радуге, или Приключения Печенюшкина - [8]

Он вернулся через полчаса с полными карманами лекарств и остолбенел в дверях, увидев, как Лиза с Аленкой наверху пирамиды из кухонных табуреток играют в цирковых акробатов.

(Лиза потом уверяла Алену, что точно слышала, как из угла коридора, откуда-то снизу раздалось тоненькое мелодичное хихиканье.)

Папа схватил младшую дочь на руки, ничего не понимая, заглянул в ее ясные хитрые глаза, потрогал лоб губами и снова запихнул градусник под мышку. Термометр показал 36,6. Болезнь исчезла. За ужином Алена съела две порции гречневой каши, а папа поссорился с мамой, которая ему не верила, и они целый вечер не разговаривали. Только девочки понимали, в чем тут дело, но ничего не могли родителям объяснить.

В это воскресенье днем папа с мамой уходили в кино. В кинотеатре, недалеко от их дома, повторяли старый американский фильм «Этот безумный, безумный, безумный мир».

Папа видел его когда-то, а мама — нет, потому что была моложе папы и интересовалась в ту пору другими вещами. Так они объясняли дочерям.

— Папа, — сказала Лиза. — Америка ведь плохая страна. Там мучили дядю Тома раньше, а сейчас американцы за войну и хотят на нас напасть. А их президенту я бы вообще показала! Зачем вы идете смотреть их дрянский фильм?!

— Лизонька, — спокойно ответил отец. — Народов плохих не бывает, бывают плохие правители. Народ Америки против войны, но богачи, которым выгодно делать оружие, убеждают народ, что мы хотим напасть на них, и получают за оружие много денег. А этот фильм делали американцы, которые против войны. Потому-то мы с мамой и идем его смотреть.

— Вот вырасту, — мрачно заметила Лиза, — поеду в Америку и помогу им сделать революцию против всех богачей.

— Экспорт революции мы осуждаем, — мягко заметил папа.

Он начал было обсуждать с дочерью происки заокеанских монополий, но тут вмешалась мама:

— Милый, — сказала она папе, — ты объясняй так, чтобы ребенку было понятно. И не сейчас, потому что мы опаздываем. Лиза! Обед на плите, к ужину мы вернемся. Обязательно почитай Алене, сделай уроки и не забудь, что в четыре часа по телевизору «В гостях у сказки».

— А про «В гостях у сказки» я тоже не забуду, — заверила маму Алена, и родители благополучно отбыли в кино.

— Лиза, — сварливо заявила Аленка, — ты делай уроки, а я пока порисую. А то ты не успеешь мне почитать. Ты ведь так долго можешь в зеркало смотреть и на свой нос пальцем нажимать. Ты что, думаешь, у тебя вместо носа морковка выросла, как у снежной бабы?

— Лена, — со вздохом проговорила Лиза, — делать замечания старшим неприлично.

Однако от зеркала отошла, села за стол и раскрыла тетрадь и учебник по математике.

Аленка, тихо пыхтя, портила фломастером раскраску, Лиза писала в тетради, что-то молча прикидывая в уме, и вот…

— Аленочка, — спросила Лиза странным, напряженным голосом, — что ты там разукрашиваешь?

— Бабу Ягу в ступе, — беззаботно ответила Алена. — Смотри, какая злая. Я ей черный нос сделала, а глазки красные.

— Бабу Ягу в ступе, — забормотала Лиза. — Ягу в ступе, в ступе, в ступе…

Она медленно поднялась со стула, взяв свою коробочку с фломастерами, подошла к бледно-розовому пятну на обоях и, присев на корточки, принялась тихо трудиться над ним.

Алена, потеряв дар речи от такого варварства, следила за сестрой, не отрываясь.

Буквально за несколько минут на обоях появилась цветная картинка, четкая, словно из мультика. Черная тяжелая ступа в пятнах ржавчины, а в ней сидит, отталкиваясь от обоев зонтиком с оборочками, аккуратная седая старушка в чепчике и старинном платье. Глаза у старушки были бледно-голубые, добрые, губы бантиком, подкрашенные, а лицо в мелких уютных морщинках.

— Кто это? — выдохнула Алена. — Мама заругается, но давай не будем стирать — очень картинка красивая.

— Я сама не знаю, кто это, — растерянно отозвалась Лиза. — Я и не хотела. Оно само рисуется. Чудеса…

— Это уж точно, чудеса, — сообщила из ступы старушка. Она развернулась поудобнее и наполовину высунулась из стены вместе со ступой и зонтиком, приобретая объем.

Старушка дернула зонтик за ручку, он вылез из стены весь, раскрылся и, как парашют, мягко опустил свой груз на пол. При этом ступа со своей хозяйкой оказалась в комнате уже полностью.

Розовое плотное облачко закрыло путешественницу от сестер на мгновение, расплылось до потолка и тут же растаяло. В комнате сильно запахло мятой. Когда розовый туман рассеялся, сестренки обнаружили, что ступа вместе с содержимым успела вырасти.

Звучит это, наверное, странно, но к чудесам тоже можно привыкнуть. Девочки даже не испугались, да и старушка, надо сказать, выглядела удивительно доброй и приветливой.

— Эх! — сказала Лиза, не обнаруживая чувства такта. — А я думала, Федя прилетит.

— Федя в тюрьме, — отозвалась старушка горестно и попыталась вылезти из ступы, но та оказалась слишком высокой.

Алена исчезла из комнаты и тут же появилась вновь с табуреткой. Она подставила табурет к ступе, взобралась наверх и протянула гостье обе руки:

— Давайте, бабушка, я вам помогу, — предложила девочка. — Мама говорит, что у меня ручки сильные, и в садике меня хвалят.

— Алене бы нашей только хвастаться, — возмутилась Лиза. — Я сама помогу бабушке. Я же ее нарисовала!