Вдоль по радуге - [7]

Но потом неизбежно настал момент, когда ей понадобилось выйти попудрить носик, и она прошла мимо него и его друзей, покачивая бедрами, — господи, и откуда только у нее эта походочка?! — и бросила на него необычайно смелый и чуть-чуть игривый взгляд.

Он ждал ее у дверей дамской комнаты.

Она растерялась, столкнувшись с ним нос к носу, но еще больше растерялась, когда он небрежно уперся в стену руками — по обе стороны от ее плеч — и преградил ей путь.

— П-простите? — Кэтрин неуверенно захлопала ресницами.

— Вам не за что просить прощения, — ответил он густым негромким голосом, но рук не убрал.

Кэтрин забыла все слова. Тем более что она и раньше не знала, что говорят в подобных случаях.

— Как вас зовут?

— А зачем…

— Как вас зовут? — повторил он с мягким нажимом.

— Кэтрин, — произнесла она. Как выкуп за свободу…

Свободы она не получила. Молчание.

Хлопает за спиной дверь дамской уборной. Кэтрин вздрагивает. Мужчина — даже не моргает.

— Пустите меня, — тихо выдохнула она.

— Не пущу.

— Как вы…

— Смею, — подтвердил незнакомец. — Я встретил самую красивую женщину на свете и буду последним идиотом, если позволю ей вот так запросто уйти.

Кэтрин залилась краской до ушей. Своими словами он будто окунул ее в теплую, с шелковистой пеной ванну. Приятно… Но все-таки это очень неприлично, когда незнакомый мужчина купает тебя в ванне.

— Кэтрин… — повторил он ее имя, будто пробуя на вкус.

Ей представилось, что в эту воображаемую ванну он сейчас погрузится вместе с ней. А она там, между прочим, без одежды…

— Кхм… А вас как зовут? — поинтересовалась она тоном врача, принимающего пациента.

Это была естественная защитная реакция, выработанная месяцами общения с мужчинами самых разных возрастов и характеров. Участливо, деловито, абсолютно асексуально. Такой тон заставлял подобраться и выкинуть из головы всякие глупости, как, например, пригласить хорошенькую докторшу куда-нибудь поужинать…

— Дэвид, — с улыбкой представился он. Судя по этой улыбке и мурлыкающему тону, ее уловка не сработала и пыл его не остыл ни на десятую градуса.

— Дэвид, позвольте, я…

— Не позволю.

— Ну пожалуйста! — воскликнула Кэтрин почти что в отчаянии.

— Неужели вам и вправду так этого хочется? — цинично осведомился он.

— Хочется.

— Не верю, — сказал он и легонько погладил ее по левой щеке.

Кэтрин будто ударило током. Никто никогда не касался ее так. Так нежно и властно. Как хозяин касается любимого животного. Как сильный мужчина касается женщины, которую считает своей.

Во рту у Кэтрин моментально пересохло, жар ударил в голову… и не только в голову. Она задрожала от стыда и удовольствия, ощутив, как где-то глубоко внизу живота растекается тяжелое, влажное тепло. Она прикрыла глаза, чтобы как-то справиться с собой, — не помогло.

Дэвид не облегчил ей задачу, придвинувшись ближе. Теперь она ощущала его дыхание с легким запахом ментоловых сигарет и алкоголя. Ее предательское тело… В нем будто разом пробудились все дремавшие до сих пор инстинкты. Как одолеть противника, который внутри тебя? Тем более если совершенно не умеешь еще с ним бороться…

Кэтрин едва сдерживалась, чтобы не сделать шаг ему навстречу. Большого не нужно — хватило бы самого маленького, чтобы покрыть разделявшее их расстояние, и тогда можно было бы утолить то сладкое, сосущее томление, которое сочилось по всему телу под кожей.

И будь что будет.

В этот момент он ее поцеловал. Сначала — совсем легко, будто пробуя ее губы на ощупь, будто самим поцелуем спрашивая, как много она ему позволит.

И это только иллюзия, что она могла в этот момент сказать ему «нет». Не могла. И не сказала.

Кэтрин влажно вздохнула и все-таки сделала этот маленький шаг в его объятия.

Ее опыт поцелуев был совсем небогат, но что-то подсказывало ей, что, даже если бы она перецеловала двадцать человек, ни один из этих поцелуев и отдаленно не был бы похож на то, что делал с ней Дэвид. Она таяла. Она исчезала. Она сгорала и воскресала. Она едва не плакала. Сознание затмила теплая, ноющая мгла, мир отступил на второй план, и остался только этот бесподобный мужчина, который ласкал и терзал ее рот губами и языком, сжимал в объятиях так, что трещали ребра, но это была сладкая, сладкая боль. Кэтрин готова была разрушиться, умереть, продать душу дьяволу, если это требовалось, чтобы поцелуй продолжался.

Кто знает, чья вина: алкоголя, поцелуя ли, но в ней наконец-то проснулась женщина, голодная, жадная до ласк и ощущений женщина, бесстыдная и очень податливая. Прежней Кэтрин не стало. Хладнокровный, сдержанный, замкнутый в себе и в науке синий чулок умер навсегда.

Кэтрин опомнилась только в машине. Естественно, в машине Дэвида. Ее опалило стыдом: а как же Мэдлин и девчонки? Как же она так ушла, сбежала не попрощавшись? Но рука Дэвида лежала у нее на колене, и жар, исходивший от нее, мучил сильнее, чем угрызения совести. Сильнее — и в тысячу раз слаще.

— Куда мы едем? — спросила она слабым голосом.

— А куда ты хочешь? — Он сверкнул хитрым глазом и краешком волчьей улыбки.

— Д-домой… — неуверенно предположила Кэтрин.

— Нет, неверный ответ. — Он повернулся к ней и подмигнул.

Кэтрин вжалась в кресло. Ей вспомнились сразу все истории про маньяков-убийц, которые она когда-либо читала, слышала или видела в кино.