Вдоль Большой реки - [4]

А Орлик привязал себя к ветке кожаным ремнем, служившим ему поясом, устроился поудобнее и стал ждать темноты. В темноте толстокожие видят плохо, и он был уверен, что удерет от носорога.

Зверь перестал колотить по стволу, и мальчик не заметил, как уснул.

Проснулся он от холода. Стемнело. На фоне заката четко чернели верхушки деревьев. А внизу, в густом переплетении веток и кустов, уже ничего не было видно. Орлик прислушался. Где-то далеко скулил шакал. Мяукала голодная рысь. Где же носорог? Орлик отломил сухую ветку и бросил в кусты. Плотная темная туша с топотом врезалась в кустарник. Орлик тихо соскользнул с дерева и пополз к опушке. Носорог затих, видно, прислушиваясь. Затих и Орлик, вжимаясь лицом в мягкую теплую землю, пахнувшую грибами и прелой листвой.

Тяжелые шаги послышались у дерева, на котором только что он сидел. Зверь с шумом обнюхал ствол и пошел по кругу, высоко поднимая рогатую морду, втягивая ноздрями воздух. Все ближе и ближе подходил он к Орлику, и тот понял, что через несколько шагов носорог учует его. Он не захватил с собой ветки, а искать ее в темноте – значило зашуметь. Вздохнув, Орлик осторожно вытащил из-за пазухи широкий кремневый нож, привстал на колени, размахнулся и швырнул далеко в сторону. Нож зашуршал в сухом валежнике, и носорог с фырканьем помчался туда. А Орлик наконец-то выбежал на опушку и со всех ног кинулся к стойбищу. Носорог гнался за ним до самого холма и долго еще бродил вокруг стойбища, топоча и фыркая, но Орлик уже миновал частокол и лежал у костра, делая вид, что ничего не произошло.

Седой одобрительно потрепал по плечу воспитанника, тихо подошла и села рядом с ним Белка, но окончательно счастливым Орлик почувствовал себя тогда, когда Ходок, обращаясь к нему, сказал:

– Завтра пойдешь со мной за краской…

Пойди с Ходоком!

Как давно мечтал об этом Орлик. Он побежал готовить оружие.

Глава 4 ЗА КРАСКОЙ

Они вышли ночью, бесшумно обогнув караульного. Ходок быстро вел Орлика по лесу, а когда костры стойбища скрылись за деревьями, залег в кустарнике, прислушиваясь. Потом они долго брели по ручью, переплыли озеро и снова пошли лесом. Небесный Медведь то смотрел прямо в лицо Орлику, то скатывался налево, а один раз очутился за его спиною.

«Ходок запутывает следы, – понял Орлик. – Но от кого? Ведь это земли племени».

Настало утро, и Ходок удвоил осторожность. Он обходил открытые поляны и холмы, заметал еловыми ветками следы на тропинке, осторожно, стараясь не поломать ни одной веточки, пробирался кустарником.

У желтых холмов они вышли к небольшой поляне. Сквозь густую траву виднелись обломки костей и обугленные древесные стволы. Тихо струился ручеек, полузасыпанный хворостом и хвоей.

– Здесь было стойбище, – остановился Ходок, поднимая с земли желтый черен.

– Кто их убил? – спросил Орлик.

– Плосколицые, – с ненавистью проговорил Ходок.

– Плосколицые?

– Они приходят издалека. Грабят, убивают, жгут хижины. Их много. У них оружие, которое убивает…

За желтыми холмами местность понизилась. Все чаще под ногами хлюпала ржавая вода. Могучие дубы и ели сменились зарослями осины и небольшими березовыми рощами. Множество озер, густо заросших осокой, кишело утками, гусями, журавлями.

Ночевали они посредине озера. Из сухих стволов и камыша Ходок сделал плот, и они спали на нем, пока утренний ветерок не подогнал плот к низкому заболоченному берегу.

К вечеру они вышли к зеленому болоту, тянущемуся до горизонта, и Ходок, вооружившись длинным шестом, осторожно ступил в воду, внимательно вглядываясь в темную глубину, перепрыгивая с кочки на кочку, которые пружинили под ногами.

Местность начала повышаться. К вечеру они подошли к глубокому оврагу, на дне которого в белых песчаных берегах струились тысячи ручейков, покрывая дно оврага влажной серебряной паутиной.

Ходок и Орлик спустились на дно и пошли вниз по оврагу, пока под ногами у них не зачавкала ржавая болотная вода. Здесь Ходок опустился на колени, шаря в воде руками. Время от времени он вытаскивал грязные, темно-коричневые комья и выбрасывал их на берег.

– Собери хворост, – приказал он Орлику.

Орлик наломал сухих веток и сложил их у стенки оврага.

Ходок переложил ветки мхом, потом вытащил из кожаной сумки желтый блестящий камень и начал ударять по нему кремнем. Сноп искр посыпался из камня на мох, заклубился сизым дымком, вспыхнул неяркими язычками огня. Ходок положил сверху на огонь два дерева крест-накрест. Деревья горели посредине, а когда середина сгорала, Ходок подвигал к ней несгоревшие части.

– Такой костер будет гореть долго, – сказал он, бросая в пламя темно-коричневые комья.

– А желтый камень?

– Я нашел его там, – кивнул головой Ходок, – за болотом. Это камень, в котором живет огонь.

Когда костер погас, он вытащил из пепла комья, ставшие буровато-красными, и сложил их в кожаные мешки.

– Потом их истолкут, – объяснил он Орлику, – и прожарят на камнях. Будет красная краска. А теперь разбросай костер и все обгоревшие ветки засыпь песком. Потом замети ветками все следы.

– От кого мы прячемся? – не выдержал мальчик.

– От племени.

– Но мы же несем краску племени?

– Краски мало, – буркнул Ходок. – Будут брать все, скоро кончится. Начнут красить копья, деревья. Дети начнут красить воду. Ходок уже видел такое.