Вдоль Большой реки - [21]

Стая гиен подошла к костру и с плачем кружилась вокруг, пока подошедшие львы не прогнали их в темноту. Львы долго лежали, глядя в пламя, зевая и облизываясь. С фырканьем пронеслось мимо стадо бизонов, а за ними не спеша протрусил носорог.

– Много дичи в степи, – вздохнул Ходок, – а жить негде. Негде укрыться.

Утром путники набрели на небольшой овражек. Под его красно-бурой глинистой стенкой Орлик увидел синюю землю и позвал Ходока.

– Синяя краска, – обрадовался Ходок, спускаясь на дно оврага.

Они наполнили краской кожаный мешочек и пошли дальше.

Теперь уже Ходок внимательно осматривал каждую промоину. На третий день они нашли зеленую краску. Краски лежали пятнами среди россыпи мелких камней у больших глыб серовато-розового камня. Часто попадались большие куски мягкой белой краски и глыбы желтой.

– Так вот где Львы берут краску для своих браслетов, – говорил Ходок, наполняя кожаные мешочки. – Хватит, – остановил он Орлика. – Зачем лишний груз? Наберем на обратном пути. Если вернемся от плосколицых… – И они свернули к реке.

Долина Большой реки сужалась. Быстрее стало течение. Рев и гул, доносившиеся издалека, становились все громче.

– Как стадо мамонтов, – сказал Орлик утром.

– Нет, – сказал он вечером, – и стадо мамонтов не сможет так реветь. Может, там живет предок всех мамонтов? Может, он дерется с предком всех львов?

Грохот, рев, шипенье стояли над Большой рекой. Клочья желтоватой пены окаймляли черные утесы, торчавшие из воды. Прозрачные струи стремительно неслись между камней, рассыпаясь брызгами, а над ними повисли радужные мосты, бешено мчалась Большая река, стиснутая каменными берегами, разбиваясь о них, насыщая воздух водяной пылью.

Долго стояли путники, зачарованные невиданным зрелищем. Дальше река то расширялась, то снова сужалась, пробиваясь сквозь каменные утесы. Через три дня пути берега понизились, и Большая река разлилась десятками рукавов, густо заросших камышом и осокой.

– Здесь мы остановимся, – сказал Ходок.

Глава 15 НА ОСТРОВЕ

Они выбрали густо заросший остров и вырыли на нем яму. Дно и стены ямы обложили камышом и сухой травой, а сверху Ходок соорудил навес из веток. Даже подойдя совсем близко, Орлик не мог отличить навес от живых кустов.

– Здесь Орлик будет ждать, – сказал Ходок. – Где-то здесь начинаются земли плосколицых. Ходок должен пойти сам посмотреть.

– Ходок видел их? – насторожился Орлик.

– Надо уметь видеть следы, – укоризненно покачал головой Ходок, показывая Орлику обломок наконечника.

– Оружие плосколицых! – воскликнул Орлик.

– Не только. Плосколицые надевают на ноги кожу зубров. А мы – кожу мамонтов или оленей.

– Но, может, они просто охотились здесь?

– Ходок видел следы женщин плосколицых. Женщины не уходят далеко от стойбища.

Он ушел, а Орлик лежал в яме, наблюдая птиц и зверей, копошащихся в зарослях.

Он видел, как гигантский сом утащил под воду селезня, а стая тревожно крякая, поднялась в воздух. Дикие свиньи рылись в камышах, искали птичьи гнезда, поедали яйца и птенцов. Один раз по берегу прошла огромная рыжая полосатая кошка, и Орлик затаился, судорожно сжимая боевое копье.

На острове было очень много камышовых котов: они охотились в зарослях на птиц, подстерегали поросят. Орлик не трогал их, и постепенно коты привыкли к его присутствию, перестали обращать внимание на молодого охотника. А как-то раз большой ободранный кот утащил у Орлика жирного сома прямо из убежища. Орлик рассердился было, но потом рассмеялся. Сом был явно тяжел для грабителя, и тот тащил его через камыши, отдуваясь и сердито мяукая. Молодой охотник, конечно, догнал бы его, но не стал отнимать добычу, и кот, успокоившись, принялся за пиршество. Он объелся сомятиной, улегся неподалеку от недоеденной рыбины и лежал, не в силах пошевелиться, пока другие коты не доели его добычу. Этот кот поселился рядом с убежищем в кустах, и Орлик время от времени подкармливал его мелкой рыбой и мясом.

Ходок появился внезапно. Не зашелестел камыш, не плеснула вода. Он, казалось, возник из воздуха.

– Они живут за рекой, – сказал Ходок, присаживаясь у костра. – В хижинах из шкур лошадей. Кругом степь. На ночь ставят сторожей. Подойти трудно. А надо. – Он замолчал, задумавшись.

– Мы пойдем вечером, – сказал он наконец. – Орлик станет девушкой. Девушкой плосколицых. А Ходок – молодым воином. Никто не будет мешать молодому воину и девушке. Их обходят. С ними не заговаривают.

Привязав одежду к связкам сухого камыша, они переплыли реку, и здесь, на берегу, Ходок вытащил из мешка краски. Он разрисовал лицо Орлика, а потом, смотрясь в воду, размалевался сам. Волосы Орлика он вымазал сажей, а свои перевязал в тугой пучок, в который воткнул три гусиных пера. Пришлось обрезать длинный меховой плащ Ходока, который служил ему в пути одеждой и укрывал на отдыхе. Долго пришивали к плащам перья. Ходок еще раз внимательно осмотрел Орлика и одобрительно кивнул:

– Можно идти. Двигайся медленно, плавно. Не забывай, что ты девушка. Будет опасно, исчезай, как Ходок тебя учил. Сливайся с темнотой…

Они обошли цепь костров и вошли в стойбище. Хижины плосколицых стояли беспорядочно на большом расстоянии друг от друга. Неподалеку от хижин гнили отбросы, горели костры, на которых женщины готовили пищу.