Вдохновенные искатели - [14]

Тема о расселении комаров по району уступила место другой – обитанию москитов в условиях естественной среды. С упорством, присущим не многим, охотница устремилась к новой задаче. Она бродила по горным пещерам, где обитают лишь гекконы и летучие мыши, шла по следам дикобраза к логову его, по заброшенным штольням каменоломен и рудников. Сто тринадцать искусственных гротов, множество нор грызунов и ежей обследовала она и всюду встречала одну и ту же картину: москиты селились возле животных, чтобы питаться их кровью и размножаться в норе. Неутомимая искательница находила этих кровососов в норах серого варана – обитателя оврагов и ущелий. Каракумов, степного удава и очковой змеи, в трещинах скал под грудой камней, в пещерах и гротах полупустыни. Жертвами москитов были сизоворонка, обитательница обрывистых берегов рек, полуразрушенных дувалов и старинных заброшенных крепостей, горный голубь, гнездившийся под навесами скал, ласточка, населяющая лёссовые пещеры, каменная куропатка, персидская шурка и удод. Отважная охотница следовала за москитами в логово волка, персидской лисицы, степной хищной кошки – и всюду находила их. Там, где не удавалось найти москитов на месте, развешанные по норам листы липкой бумаги подтверждали пребывание их здесь.

Статья Петрищевой была напечатана Павловским. Она понравилась ученому, увлекла его богатством и новизной фактов. Три новых вида москитов нашла смелая охотница, – наука не забудет этой услуги. Что важнее всего, молодая ученая изменила все представления о насекомых-кровососах, по-новому объяснила связь их с природой.

Москиты – спутники зверей и лишь случайные сообитатели человека! Кто посмел бы это сказать до нее? И до чего разнообразен этот Кара-Калинский район, какое обилие видов насекомых! И клещей там, вероятно, не меньше. Близость Ирана, несомненно, обещает встречу с переносчиком возвратного тифа.

Так случилось, что Павловский направился с экспедицией в Кара-Калу. Был 1931 год.

На месте, в Туркмении, искательница еще раз удивила ученого. Она водила его по нехоженым тропам, по гротам и норам неведомых зверей, в логово волка, где были развешаны ее «липучки». Она одинаково умела сидеть на коне, на осле, на верблюде, носиться верхом по ущельям и головокружительным вершинам, умела лазить по пещерам; не задумываясь о том, с кем встретится там, просовывала руку в расщелину, где ее могли поджидать скорпион и змея. Что еще поразило ученого – это богатая аппаратура тропической станции, столь не похожая на лабораторию далекой окраины. Оптические приборы и инструментарий вызывали невольное восхищение.

– Неужели все станции у нас так оборудованы? – спросил он Петрищеву.

Она пожала плечами и уклончиво ответила:

– Не знаю, я не была у других.

Позже ученый узнал об этом несколько больше.

Полину Андреевну пригласили в Ашхабад сделать доклад о проведенной в оазисе работе. Восхищенные специалисты воздали должное ее таланту и предложили ей службу в столице Туркмении. Она отказалась. У нее не все еще закончено в Кара-Кале; кое-какие планы лишь в стадии завершения. В Ашхабаде, несомненно, приятней, чем в оазисе, затерянном где-то в песках. Куда лучше жить -в культурной столице, чем в далекой, неведомой глуши, но, видимо, время не подоспело, надо еще подумать.

– Чем же в таком случае, – спросили ее, – мы вам можем быть полезными?

Она не стала задумываться и быстро решила:

– Оборудуйте мне хорошую лабораторию. Ничего другого мне не надо.

Экспедиция покидала Кара-Калинский район. Перед отъездом Павловский поблагодарил гостеприимную хозяйку и пригласил ее ассистенткой к себе в Ленинград.

– Я могу предложить вам, – сказал он, – постоянное место в Военно-медицинской академии. Будете изучать москитов.

Такому приглашению позавидовали бы многие столичные специалисты, но Петрищева от него отказалась.

– Я не в силах расстаться с этим краем, – сказала она. – По правде говоря, Кара-Кала мне больше нравится, чем Ленинград.

Кара-Кала состояла из двух-трех десятков глинобитных домов, нескольких кибиток, крытых кошмами, с населением, из которого только трое понимали ее язык. Селение находилось в семидесяти километрах от железной дороги и в трехстах от ближайшего города. Кругом свирепствовала малярия и встречалась пендинская язва. В «счастливом оазисе» с мая до октября не бывало ни облачка, жара достигала сорока с лишним градусов по Цельсию.

Край был суров, но Петрищеву ничто не страшило. Она умела работать, мириться с лишениями и страстно любила свое дело. Этому искусству научила ее жизнь, полная испытаний и радостного стремления к знанию и труду. Она родилась у многосемейных и бедных родителей в селе Мордовской Липовке, от матери-мордовки и русского отца. Из сельской школы девушке не было дальше пути. До ближайшего города сто километров, – кто пошлет ее в гимназию, жить в чужом городе на готовых хлебах? Да и как посмотрят на это в деревне? Не было еще случая, чтобы из Мордовской Липовки вышел ученый человек. Ее оставили дома – вести хозяйство и нянчить детей.

Сельская учительница обратила внимание на способную девочку и стала подучивать ее. В семье наконец решили ее отправить к дальним родственникам в Поволжье учиться.