Вдали от тебя - [53]

— Видел его пару раз после того, как уехал в колледж. Когда играл в футбол со старой командой.

— А что у Мэтта с наркотиками? — интересуюсь я. — Речь о косячках, или таблетках, или...

— Мет, — говорит Трев.

— Черт.

— Ага. Но это было после исчезновения Джеки. По крайней мере, никто из нашей компании не знал об этом. Потом это стало заметно всем окружающим. Его отец ушел, когда мы перешли в старшую школу, и Мэтт стал ввязываться в драки. А то, что случилось с Джеки, отчасти подтолкнуло его к краю.

— Как считаешь, он мог ее убить?

Трев встает с моей кровати, подходит к окну и раздвигает занавески, чтобы посмотреть на передний двор.

— Тогда я сказал бы — ни за что.

— А сейчас?

Некоторое время Трев молчит, просто смотрит в окно, сжав челюсть.

— Понятия не имею, — наконец говорит он. — Возможно, они любили друг друга. Может, она его ненавидела. Может, он ее убил. Сейчас я уже совсем не доверяю своей способности составлять о людях мнение.

Я отвожу взгляд.

— Мне пора, — говорит Трев. — Мэтту я позвоню.

— Посмотрим, может, получился с ним завтра встретиться, — предлагаю я. — Он мог сказать Мине что-то не для записи или говорил с кем-то об интересе Мины к Джеки. Или он сам это сделал.

Пока говорю, наклоняюсь над столом, чтобы оттолкнуться и встать со стула. Спина меня убивает. После инъекций на день или два боли ухудшаются, а потом спадают, но сейчас, когда поднимаюсь слишком быстро, не могу сдержать резкий вздох.

Трев оборачивается на звук, но я добираюсь до кровати и ложусь на живот до того, как он успевает мне помочь.

— Как себя чувствуешь? — спрашивает он.

— Я найду адрес Джека Деннингса, — игнорируя его вопрос, говорю я. — Можем проведать и его. — Начинаю переживать из-за всей ситуации. Я даже не знаю, как раскрыть убийство, свидетелем которого стала сама, не говоря уже о нераскрытом расследовании трехлетней давности.

Закрываю глаза. Вчера я легла поздно, потому что перечитывала газетные статьи об убийстве Мины и исчезновении Джеки. Каждый раз, когда пытаюсь уснуть, меня возвращает в тот день на Букер Поинт, а об этом я думать не могу. Поэтому и не сплю, когда в голове столько мыслей.

Но больше не могу сопротивляться.

Рука. Тепло на моем плече.

Рука Трева.

Поворачиваю голову, чтобы видеть его. Сидя рядом, он наблюдает за мной, и я не отвожу взгляда.

Осознание, что в нем что-то решилось, что-то, что, мне кажется, он подозревал, но отрицал в течение месяцев, если не лет. Принятие этого не разочаровывает, но вводит в сомнения. Это видно по его глазам, ощущается в прикосновении.

— Спина болит? — спрашивает он.

Я складываю руки под подбородком и киваю. Он обхватывает мое плечо, и эта согревающая тяжесть служит очередным напоминанием, что он живой. И что ее больше нет.

— Нужно что-нибудь, пока я не ушел?

Я качаю головой. Боюсь даже заговорить. Боюсь сделать что-то невероятно глупое, например, прильнуть к его прикосновению.

Не могу ради него — ради себя, ради нее.

Не шевелюсь.

— Думаешь, она там, наверху? — бормочу. Слова еле слышны из-за подушки, и ему приходится наклониться, чтобы расслышать. — Наблюдает за нами с небес?

— Думаю, да. — Свободной рукой он убирает волосы с моего лба и тыльной стороной ладони касается виска.

— Здорово, наверное.

— Иногда. — Трев продолжает поглаживать мои волосы, мягкое прикосновение словно накрывает меня теплым одеялом. — Иногда тяжело представлять, что она смотрит на все и не может присоединиться.

Какое-то время мы так и остаемся с обволакивающими нас воспоминаниями. Я уже в полудреме, закрыв глаза, когда он наклоняется и прижимается губами к моему лбу.

Шаги отзываются эхом по комнате, когда он уходит, а я твержу себе, что слезы, выступившие на глазах, от боли.

48

ГОД НАЗАД (ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ)

— Знаете, весь смысл плавания под парусом — это парус, — заявляет Трев.

Мина смеется, и по мне через кожу проходит вибрация. Мы лежим на палубе «Светлой Печали», голова Мины покоится на моем животе, Трев у штурвала. Они оба читают. У Трева какой-то детектив в мягкой обложке, он засовывает его в карман, когда приходится вставать и поправлять паруса. Мина погружена в ту же книгу о Уотергейтском скандале, которую читает всю неделю. Время от времени она выписывает заметки в блокнот, подпирая его коленками.

Мне же просто приятно лежать здесь и слушать, как они переговариваются, их привычные добродушные препирательства действуют как никогда успокаивающе. Мы размеренно покачиваемся на спокойной воде, Трев слишком поглощен разгадкой в книге, чтобы выискивать малейший намек на ветер.

— То-то я и гляжу, как ты тянешь за веревки, чтобы уплыть отсюда, — саркастично замечает Мина.

— Они называются снасти, Мина. А я на самой интересной части. — Трев приподнимает свою книгу.

Она искоса смотрит на название.

— Я ее на прошлой неделе закончила. Хочешь, скажу, кто убийца?

— Не мешай ему, — вступаюсь я.

— Вот, Соф на моей стороне. Двое против одной.

Мина закатывает глаза и переворачивает страницу.

В конце концов я засыпаю, убаюканная солнцем и покачиваниями лодки — и таблетками, принятыми с утра перед поездкой.

Когда я просыпаюсь, солнце уже садится, а Мина сидит рядом с Тревом. Мгновение я наблюдаю за их склоненными темноволосыми головами, свешенными ногами по ту сторону борта лодки. И, полусонная и в тумане, улавливаю конец предложения Трева: