Вдали от тебя - [19]

— Ты права. Я наркоманка. Я признаю свою проблему.

Мейси протяжно выдыхает, почти беззвучное облегчение.

— Хорошо, — говорит она. — А теперь посмотри мне в глаза и повтори.

Когда я не повинуюсь, она берет меня за руку и крепко сжимает ее.

— Ты справишься.

Я поверила ей. Я старалась. Теперь я следовала правилам, разговаривала с терапевтом, начала ментальный календарь, превращая дни в недели, а после и в месяцы. Я взяла себя в руки, боролась и одержала победу.

Мне хотелось стать лучше. Ради Мины. Ради самой себя. Ради того, что может ждать меня по возвращении домой.

Но вот что стоит запомнить, когда выбираешься из дыры, в которую сама же себя и загнала: чем выше поднимешься, тем больнее падать.

17

СЕЙЧАС (ИЮНЬ)

На неделе я трижды звоню Треву, но он не берет трубку. После третьего неотвеченного звонка меняю тактику и еду в офис газеты «Харпер Бикон», где мне говорят, что куратора стажеров нет в городе.

Родители все так же пристально наблюдают за мной, поэтому дни я провожу в саду среди клумб из красного дерева, которые построил для меня Трев.

После аварии Мина настояла, что мне нужно хобби, и вручила список. Я выбрала садоводство, лишь бы она только отстала от меня, но ее, как обычно, бросило в крайность. Она заявилась на следующий день, а Трев в своем фургоне притащил пиломатериалы, молоток и гвозди, мешки с почвой, ящики с рассадой и пенопластовые наколенники, чтобы мне не было больно сидеть.

Мне нравится копаться в земле, ухаживать за нежными ростками. Нравится наблюдать, как они оживают, становятся крепче, зацветают, — и понимать, что все это сделано моими руками. Иногда больно опускаться и подниматься, но результат стоит всех усилий. Благодаря мне появляется что-то прекрасное.

Весь день я пропалываю, вытаскиваю камешки и убираю глиняную землю из заброшенных клумб, а после наполняю их новой, обогащенной компостом. К середине недели две клумбы в идеальном состоянии, чтобы подумать о посадке в них растений. Я провожу пальцами по потертому дереву, составляя в голове списки цветов, которые позже прорастут здесь.

Внешние стенки деревянных клумб Мина разрисовала сердечками и знаками бесконечности, добавив, когда уже сидела здесь со мной, свою любимую цитату, а вокруг нее звезды, двух держащихся за руки девочек и улетающие ввысь красные воздушные шары. Отряхиваю грязь с пальцев, чтобы коснуться того, чего касалась она.

— Софи.

Я поднимаю взгляд. На крыльце стоит папа, одетый в свою постоянную голубую рубашку и галстук. Галстук висит криво, и мне так и хочется потянуться и поправить его, но я не могу.

— Через час у тебя первая встреча с доктором Хьюзом, — говорит он. — Я перенес несколько пациентов на другое время, поэтому смогу отвезти тебя. Сходи переоденься.

Отрываюсь от дерева и следую за ним в дом.

Офис доктора Хьюза находится в одном из более старых районов города, в квартале, где большинство зданий теперь стали офисами. Папа паркуется у сине-белого знака с именем доктора Хьюза. Маленький одноэтажный домик окрашен в тот же цвет, что и знак, слишком радостный на фоне бледного неба.

Меня удивляет, что папа выходит из машины следом за мной.

— Ты зайдешь?

— Посижу в приемной.

— Я не сбегу с сеанса.

Он поджимает губы, отпускает ручку двери.

— Тогда заберу тебя через час.

Я почти дохожу до двери, когда его голос останавливает меня:

— Мы хотим, чтобы ты поправилась. Потому и отправили тебя в Центр. Ты же это понимаешь?

Я не смотрю на него. Не могу ответить так, как он этого хочет. Не могу, не солгав.

Я уже поправилась.

Офис полон удобной мебели и работами Нормана Роквелла² на стенах. Девушка на ресепшене поднимает глаза от бумаг и улыбается.

— Доброе утро.

— Здравствуйте. Я Софи Уинтерс. Записана на двенадцать.

— Пройдемте за мной.

Она проводит меня в просторную комнату со столом, мягким диваном и кожаными стульями. Я сажусь на диван, а она закрывает за мной дверь. Мои плечи утопают в мягкой обивке, да и сама я тону в ней.

Доктор Хьюз входит без стука. Им оказывается смуглый пожилой мужчина, с опрятной седой бородкой и в квадратных очках в черной оправе. Он невысокий — я и то выше, если встану, — и полный, круглый живот обтягивает уютный вязаный жилет.

— Здравствуй, Софи. — Он садится за свой стол и разворачивает стул, чтобы быть ко мне лицом. Очки скрывают его добрые глаза. Он излучает заботу. Как и должно быть с хорошим психотерапевтом.

Отчего ужасно хочется свалить отсюда.

— Здрасте. — Я поглубже усаживаюсь на диване, желая, чтобы он меня поглотил.

— Я доктор Хьюз, но ты можешь звать меня Дэвидом. Как твое самочувствие?

— Отлично.

— Я переговорил с доктором Чарльз насчет тебя, еще у меня есть ее записи и твоя медкарта. Так же я провел несколько сеансов с твоими родителями.

— Ага.

— Как проходит твоя адаптация?

— Нормально. Я в порядке. Все просто отлично.

Он, постукивая ручкой по блокноту, смотрит на меня.

— Доктор Чарльз предупреждала, что ты крепкий орешек.

Я сажусь прямее, словно бы защищаясь.

— И не собиралась им быть.

Дэвид откидывается на стуле назад, он прищуривает глаза и кривит губы.

— Но все же, думаю, так и есть, — говорит он. — А еще я думаю, что ты умная девушка, которая очень хорошо умеет хранить секреты.