Вдали от берегов - [73]

Печатник протянул ему руку. Капитан не привык к рукопожатиям. Неуклюже ухватился он за мозолистую ладонь и смущенно сказал:

— Даст бог — свидимся…

— Свидимся! — сказал далматинец. — И тогда сочтемся…

Капитан пожал руку Вацлаву, затем Стефану. Выражение лица у него становилось все более смущенным, растерянным и робким.

— Ну, Дафин! — глухо сказал он и, не ожидая ответа, поспешно поднялся на фелюгу.

Дафин не тронулся с места.

— Поднимайся, товарищ! — поторопил его Милутин.

— Я остаюсь с вами! — твердо заявил Дафин, не отрывая взгляда от дна лодки.

Все повернулись к нему. Милутин нахмурился и вопросительно посмотрел на товарищей. На лице Стефана застыло холодное выражение. Печатник чуть заметно улыбнулся.

— Давай, давай, иди! — повторил далматинец.

— Никуда я не пойду! — сказал Дафин, все еще не поднимая головы.

— То есть, как не пойдешь? — сурово спросил далматинец. — Ты думаешь, это только от тебя зависит?

Дафин покраснел до корней волос.

— Я хочу ехать с вами! — умоляюще сказал он.

Впервые у Милутина дрогнуло сердце. С лица печатника сошла улыбка.

— Нельзя! — терпеливо сказал далматинец. — Давай поднимайся…

Дафин посмотрел на фелюгу. Капитан стоял на борту и, бледный от волнения, не сводил глаз с шурина.

— Ну, Дафин! — тихо повторил он с тоскливой и беспомощной мольбой в голосе.

«Боится остаться один!» — подумал далматинец.

— Поднимайся, поднимайся! — настаивал капитан.

Дафин поднялся. Вид у него был такой униженный и подавленный, что печатника невольно охватила жалость.

— Мы не можем взять тебя, товарищ, — мягко сказал он. — Это зависит не только от нас…

Дафин понуро взглянул на него и неуклюже взобрался на фелюгу. Когда он ступил на палубу, ноги у него подкашивались, холодный пот стекал по вискам. «Как я слаб! — в отчаянии подумал он. — Все видят, как я слаб… Зачем же им такой ничтожный, слабый человек?.. Только обуза!»

Когда он снова посмотрел на растерянное лицо капитана, его охватило такое омерзение, такая ненависть, словно он увидел в зеркале собственное отражение.

— Что с этим парнем? — спросил Кенан по-французски.

— Он хочет остаться с нами, — объяснил Крыстан.

— О-о-о! — воскликнул Кенан. — Почему же вы его не берете?

— Не знаю, — нехотя ответил Крыстан. — Я бы взял…

Дафин забыл в лодке пиджак, и далматинец передал его на фелюгу.

Капитан взял пиджак и стал бессмысленно отряхивать его.

— Я пойду! — сказал Крыстан. — Мы никогда не забудем того, что вы для нас сделали…

Они пожали друг другу руки.

— Прошу вас, попрощайтесь с моим капитаном! — тихо сказал Кенан. — Он хороший человек!

Неджеб наконец отставил винтовку в сторону и крепко тряхнул руку Крыстану.

— Да хранит вас бог! — сказал он, с сочувствием глядя на исхудалое лицо студента.

Крыстан спустился в лодку. Волна слегка улеглась, и сейчас их болтало не так сильно, как раньше.

Милутин отвязал веревку и с силой оттолкнулся веслом от черного борта фелюги. Лодка отвалила и погрузилась в волны.

— Вставьте весла! — приказал Милутин. — Крыстан, на руль! Будем грести мы со Стефаном!

Лодка медленно удалялась. Капитан с окаменевшим лицом смотрел ей вслед и машинально кусал загрубевшие, потрескавшиеся губы. Он достиг того, к чему так горячо стремился все эти дни. Он отделался наконец от беглецов, и перед ним открылся путь к дому. Почему же сейчас он не думал ни о доме, ни о жене, которая ждала его? Что-то словно перевернулось в нем. На сердце было пусто, ни тени радости. Отсутствующим взглядом смотрел он на белую лодку, ничего не чувствуя, ни о чем не думая, как во сне. Лодка качалась на волнах, и с весел сбегала вода, и печатник, сидя на носу, смотрел на капитана с пониманием и участием.

И вдруг капитану показалось, что когда-то он уже видел все это — и удаляющуюся лодку, и волны, и черную палубу фелюги, и черные мешки, уложенные барьером вдоль бортов. И на сердце его было тогда так же тоскливо.

На смену душевной пустоте незаметно пришло какое-то гнетущее чувство незавершенности. Порвалась какая-то незримая нить, какая-то мысль осталась недодуманной, какое-то слово — недосказанным.

Почему так быстро покинули они фелюгу? Почему так и не сказали своего последнего слова — слова, которое было бы приговором всем его поступкам?

Капитан вздрогнул, услышав громкий всплеск.

Схватив винтовки, матросы бежали на бак. В волнах мелькнула голова Дафина, который быстро плыл к лодке, удалившейся уже метров на сто. Он плыл неумело, волны подбрасывали его.

— Дафин! — закричал капитан, подбегая к борту. — Дафин!..

Но тот упорно плыл вперед.

— Дафин!

Отчаяние и ярость горячей волной нахлынули на капитана. Куда его понесло? Почему он покинул его? Пока не поздно, надо броситься в воду, догнать, схватить его за тощую шею и вернуть обратно. Иначе останешься один среди чужих, с глазу на глаз с этим гнусным змеенышем — Ставросом. Нельзя…

— Милутин! — захлебываясь, прокричал Дафин.

Лодка повернула и пошла обратно.

Дафин уже не боролся с волнами. Из последних сил он старался удержаться на воде, но намокшая одежда тянула ко дну.

— Быстрее! — крикнул он слабеющим голосом.

Капитан, как во сне, скинул верхнюю одежду, разулся и подошел к борту. Но лодка опередила его. Далматинец уже протянул руку и подхватил Дафина.