Важнее, чем политика - [34]

В России каждая третья фраза, произносимая практически любым человеком, начинается со слов «на самом деле». ( Ведущий, несколько ехидно, мимо микрофона: «А „практически любым“ – не то же самое?» Вайль не обращает на это внимания). Как тебя зовут? На самом деле, Саша. Ты где родился? На самом деле, в Москве. Невинное словосочетание «как бы», изгаженное употреблением, я не могу произносить и тем более писать. Вынужден от него отказаться, чтобы не маршировать со всеми вместе и не брать под козырек. Эти слова уже заняты. Сами-то слова ни в чем не повинны. А эти вводные «вроде», «как бы» – понятно, почему они возникли. Они возникли для придания некоей иронической отстраненности, а потом превратились в паразитов. И сегодня признание «я тебя люблю» звучит как «на самом деле я тебя типа того, что как бы люблю».

Другой тезис – слова не могут подчиняться армейскому закону единообразия. Законодателями языковых правил в России на протяжении столетий были писатели. Такое положение дел решительно изменилось в последние полтора десятка лет. Писатель больше не убеждает, потому что он сделался беден, а бедных не за что уважать. Если ты не Донцова или Лукьяненко (а таких на всю страну дюжина), словесность – не источник существования, служащего ориентиром. Тиражи серьезных книг обычно не превышают пять тысяч. Исключения – Сорокин, Пелевин – редки. Формула «Если ты такой умный, почему ты такой бедный» банальна именно потому, что верна и общеприемлема.

Зато выдвинулась другая группа людей, по профессиональной надобности постоянно имеющих дело с языком, – тележурналисты. ( Вайль хитро взглядывает на ведущего; оказывается, ехидную реплику он вполне расслышал, и пришло время расплаты) . Они единственные из словесников занимают видное место в обществе наряду с политиками, бизнесменами и артистами. Они богаты, уверены, не по сезону загорелы ( еще один намекающий взгляд ), они всегда перед глазами и легко их уважать и им подражать. Столь же естественно к ним прислушиваться и воспроизводить их язык. В мире, насквозь пронизанном телеинформацией, нет более влиятельных интонаций и более убедительных слов. Вот почему важно, какой язык транслируют с экрана. Но увы, термин из армейского строевого устава, «койки должны быть заправлены единообразно», достоверно описывает явление современного российского телевидения с его шинельной серостью и казарменным упрощением картины мира. Удручающий минималистский набор окрашивает в одинаковые тусклые тона информационные поля России.

Последние годы мне не раз приходилось бывать членом жюри конкурсов регионального телевидения, которое устраивало репрессированная ныне замечательная организация «Интерньюс». Там представляли программы телекомпании от Калининграда до Камчатки. И мы просиживали целыми днями, по двенадцать часов, глядя эти программы. Можно держать пари, что ведущий, передавая слово репортеру, скажет: «Все подробности о…», точно зная, что это заведомая неправда. Всех подробностей у репортера нет и быть не может. Но другого оборота, например, просто «подробности», не предусмотрено. Так сказать, сейчас так носят. Если случился теракт, то ничего другого не услышишь, кроме как «прогремел взрыв», хотя это характеристика лишь акустическая. Существенно то, что взрыв произошел. Но на российском телевидении взрыв может только прогреметь.

Стоило бы учредить специальную премию тому, кто объяснит, что означает фраза «к другим новостям». А к каким еще? К тем, что уже были? Но так говорят и на центральных, и на региональных каналах. Если что-нибудь не делается вовремя, всегда скажут «не спешат». Если где-нибудь дела идут плохо, это обязательно называется «переживают не лучшие времена», и никак иначе. Само по себе безобидное слово «достаточно» употребляется без разбора, заменяя и «вполне», и «довольно», и многое другое, вплоть до дивного словосочетания «достаточно безграничная власть». Имитация новостей заключена в клише вроде «Прокуратура возбудила дело по статье». Между тем, это сообщение можно считать новостью только в очень запутанном случае. Истинная же новость – если прокуратура не возбудила дело.

Непременное сообщение «На место происшествия прибыл губернатор области». Но это новость только тогда, когда он прервал визит в Зимбабве или отпуск на Гавайях. Вот если губернатор не прибыл на место происшествия, тогда новость точно. Единообразные, раздумчивые, вводные фразы вроде «память услужливо подсказывает», и особенно концовки: «время покажет», «комментарии излишни», «поживем, увидим».

Единообразию есть, разумеется, объяснение – полная придавленность контролем сверху. Все как один под козырек. Удобнее, спокойнее, безопаснее. Сужение информационного поля. Негде больше резвиться. Ни о чем важном все равно не скажешь. Наверху это подсознательно или, может быть, даже сознательно поддерживают.

И еще: электронная журналистика ограничена временем, но на бумаге границы можно отодвинуть, а на телевидении не выходит. В минуте всегда 60 секунд, и проще ухватиться за штамп. Единственное, к чему тут стоит взывать, – профессиональное самолюбие. Журналистика не бог весть какое творчество, но все же не вытачивание шайб. Без заявки на индивидуальность тут делать нечего.