Вайделот - [26]

…Собрались в харчевне гости.

Этот пьет, тот – жарит в кости.

Этот – глянь – продулся в пух,

У того – кошель разбух.

Все зависит от удачи!

Как же может быть иначе?!

Когда он закончил петь, Эрих сказал с невинным видом:

– А и впрямь, не сыграть ли нам в кости? Как-то ведь нужно убить день до вечера, благо сегодня моему господину не до меня – маршал собрал всех рыцарей на совет.

– Хорошая мысль! – с воодушевлением ответил менестрель.

Он был большим мастером игры в кости, и кошелек оруженосца, в котором явно звенело серебро, не давал ему покоя. Эрих не был ему ни другом, ни товарищем, он принадлежал к высшему обществу, несмотря на свое скромное звание оруженосца, поэтому его и обжульничать не грех, со спокойным сердцем решил Хуберт.

– Попросим кости у Тео, – сказал менестрель.

– Зачем? У меня есть свои… – Эрих достал из-за сумки, которая висела у пояса, бархатный мешочек и высыпал на стол два кубика слоновой кости.

Они были великолепны; их явно делал хороший мастер, а не какой-нибудь криворукий ремесленник.

– Что ж, начнем… – Хуберт решительно отодвинул пустые кружки в сторону, освобождая пространство для игры. – Святой отец, не желаете ли составить нам компанию? Готов ссудить вам монету-другую.

– Изыди, соблазнитель! – Монах истово перекрестился. – Ты разве забыл про эдикт императора Священной Римской империи короля Фридриха, выпущенный им в 1232 году, который запрещает эту богомерзкую игру? Ведь всем известно, что единица – это грех против единого Бога, двойка – против Бога и Богородицы, тройка – грех против Троицы…

– Ваша святость, мы находимся не в Германии, а в Пруссии, на которую власть германского императора не распространяется, – дерзко заявил менестрель. – А что касается грехов, так ведь есть такая великолепная штука, как покаяние, я уже не говорю об индульгенции. Вообще-то неплохо бы иметь кости, придуманные два столетия назад епископом Уибольдом Уэльским. Вместо количества очков на гранях костей изображались символы добродетелей, а выигравший должен был направить на путь истинный того человека, который потерпел поражение. Думаю, такие кости, святой отец, пришлись бы вам в самый раз. Сколько грешных душ могли бы прийти к истинно христианским ценностям под вашим чутким руководством… – В его голосе явственно слышался сарказм.

Отец Руперт лишь гневно фыркнул, но промолчал. Он догадывался, что менестрель безбожник (хотя этого хитреца трудно было вывести на чистую воду), но взять над ним верх в теологических спорах монах не мог. Хуберт был недоучившимся студентом и обладал такими познаниями о самых разных вещах (в том числе и касательно веры), которые не шибко грамотному святому отцу и не снились.

Словно в пику ему, менестрель, прежде чем начать игру, прочитал мигом сочиненные стихи:

Один жонглер несчастный жил,

В отрепьях жалких он ходил.

Не знаю, как жонглер тот звался,

А в кости лихо он сражался!

Игра началась и вскоре пошла не так, как хотелось Хуберту. Сначала он обрадованно потирал ладони, потому что удача явно была на его стороне – Эрих проигрывал с завидным постоянством. Оруженосец горячился, бросал костяные кубики неловко, суетливо, затем заказал еще по кружке пива, и выпил свою одним духом… – в общем, Хуберт наблюдал типичную картину действий слабого игрока, у которого мастерства ни на грош. Менестрель лишь посмеивался не без некоторого высокомерия, глядя на вспотевшего от волнения оруженосца.

И неожиданно в какой-то момент Фортуна отвернулась от Хуберта. Вроде все было, как прежде, – Эрих суетился, совершал какие-то нелепые движения, строил гримасы, вытирал пот со лба рукавом, ахал, охал, – но кости стали ему послушны, как домашние собачки. Как ни старался Хуберт, а оруженосец все равно набирал большее количество очков.

Менестрель насторожился – в везении Эриха было что-то неестественное. Сам он решил играть честно, пользуясь лишь некоторыми приемами из своего арсенала – броском с подкруткой, когда кости достаточно часто ложились так, как замыслил игрок. Этим умением обладали немногие, и оно не считалось слишком уж предосудительным – прежде чем сесть за стол, где играют в кости, научись этой игре. А Эрих бросал, как обычно, но перед этим долго «грел» кубики в руках.

Хуберт сделал то же самое перед очередным броском, и кости легли именно так, как он и предполагал. «Ах, стервец! – разозлился менестрель. – А кости-то твои с секретом! Ну, погоди…»

Он уже понял, что внутри кубиков есть желобок, куда налито «живое серебро» – так называли в Германии ртуть. Они назывались «переводными». Если кость перед броском подержать в руках в определенном положении, ртуть по тонким каналам сольется в нижнюю часть желобка, и она ляжет на стол так, как нужно игроку. Похоже, Эрих отдал мастеру кучу денег, чтобы изготовить такие «чудо-кости» – они стоили очень дорого, тем более, что были сделаны из слоновьего бивня, материала, продававшегося едва не по весу серебра.

Менестрель мигом отбросил свою вальяжность, слегка согнулся над столом, и стал похож на хищного кобчика (его физические кондиции оставляли желать лучшего; на сокола или орла он уж точно не тянул) – острый пронзительный взгляд, большой крючковатый нос и задорный хохолок на макушке. Хуберт начал применять «стратегму» – хитроумный план, мигом сложившийся в его голове. Он сильно разозлился из-за коварства нечаянного «приятеля» и решил полностью опустошить его кошелек. До этого, видя беспомощность Эриха в игре, Хуберт отбросил свои коварные планы и практически не жульничал; менестрель решил выиграть у него совсем немного и играл лишь для того, чтобы убить время.