Ваятель фараона - [7]

И мастер сел на камень под навесом, погрузившись в свои мысли.

«Он хорошо относился к тебе, – шептало сердце Тутмосу. – Он никогда не давал тебе работы больше, чем ты мог выполнить. Никогда тебя не избивал». Тутмос должен был себя сдерживать, чтобы не вскочить с места и тут же не броситься к ногам мастера. Его руки крепко вцепились в скамейку.

К вечеру Панефер вернулся с тремя меджаями. Мастера крепко привязали к козлам для порки. Но когда на него обрушился первый удар, Тутмос не выдержал.

– Не бейте его! – закричал он. – Это я виноват. И мальчик бросился на землю к ногам Панефера. Тутмосу удалось выжить лишь благодаря проснувшемуся в сердцах меджаев сострадания к его юности. Но едва только у мальчика зажили раны, его отправили в каменоломню.

Смерть теперь все время стояла за плечами Тутмоса. Он был гораздо моложе и слабее, чем это казалось очерствевшим надсмотрщикам. Сперва он пытался избежать побоев – работал изо всех сил. Потом он с трудом таскал ноги под тумаками и ударами бича. В конце концов упал на дороге. Когда один из надсмотрщиков занес над Тутмосом палку, другой сказал:

– Оставь его, все равно ему больше не встать. Он уже готов.

Сколько времени пролежал он под палящими лучами солнца, в забытьи, Тутмос не знал. В его мозгу проносились какие-то смутные картины. И когда он почувствовал, как кто-то льет на чего воду, решил, что это дух поливает его в потустороннем мире.

Этим духом, однако, был Иути – старый скульптор города Амона, который приехал в карьер, чтобы выбрать камни для статуй.

– Ты ранен? – спрашивал Иути. – Тебя придавил камень?

Тутмос был слишком слаб, чтобы ответить. Он лишь сделал отрицательный жест.

Надсмотрщики ничего не имели против того, чтобы старик погрузил мальчика на осла и отвез его на берег реки, где стояла лодка. Но они отдали этого уже ни на что не годного мальчика не без выкупа, с удовольствием приняв меру зерна, которую им предложил Иути. Когда скульптор ушел, они смеялись ему вслед:

– Дурак! Зачем он это сделал? Мальчишка все равно умрет по дороге!

Если бы спросить старика, зачем он это сделал, он, наверное, и сам бы не мог ответить на этот вопрос. Может быть, потому, что недалеко от того места, где он нашел Тутмоса, когда-то лежал его единственный сын, придавленный сорвавшимся с горы камнем. Мастер не смог вернуть сына к жизни, как сейчас этого мальчика, которого повез на нанятой лодке вниз по течению реки. Он принес мальчика в свою хижину, уложил на свое ложе и отпаивал его молоком с ячменной кашей до тех пор, пока жизнь не вернулась к нему вновь.

Мастер был одинок. Свою жену он похоронил уже много лет назад. Таурет, богиня – покровительница рожениц, не помогла ей при последних родах. А из трех детей, которых жена ему оставила, двое уже лежали в могилах. Последнее дитя, его дочка, спуталась с ливийским солдатом и ушла с ним. Наверное, ее уже тоже нет на свете, ведь он послал ей вслед свои проклятья.

В течение довольно долгого времени Иути работал вместе с учениками и подмастерьями. Но так как он был ворчлив и требователен, то никто не мог с ним ужиться. Когда же один из подручных из-за своей нерасторопности уронил мастеру на ногу тяжелую гипсовую форму и раздробил три пальца, так что тот стал хромать, Иути выгнал всех своих помощников и с тех пор работал один.

Его небольшая хижина сложена из необожженных кирпичей. В ней находятся мастерская, комната, где спит сам мастер, и еще одна каморка, в которой хранятся всякие запасы. Помещение, где жили подмастерья, Иути совсем забросил. Теперь волей-неволей ему пришлось устроить там ложе для Тутмоса. Когда же мальчик поправился, то предпочел спать на крыше. Над ним мерцали звезды, и он видел, как на востоке поднимается из реки солнце.

Сначала Иути вовсе и не думал о том, чтобы сделать Тутмоса своим подмастерьем. Уж слишком сердился он раньше на своих помощников, ибо принадлежал к числу людей, которым ничем нельзя угодить. Но ему одному было не по силам и таскать воду, и разжигать огонь, и готовить обед, и заготавливать солому и удобрения, и размельчать ячмень для каши, да и другие хозяйственные заботы очень его обременяли. Поэтому он стал питаться только хлебом, пивом и растительным маслом, финиками и инжиром. Было бы, однако, совсем неплохо, если бы кто-нибудь смог приготовить для него горячий обед. Когда однажды Тутмос ушел из дому с удочкой – откуда он ее только достал? – и вернулся с двумя рыбками, которых зажарил на горячем камне, Иути с радостью подумал, что не зря взял этого мальчика.

Несмотря на то, что мастерская старого скульптора была небольшой, недостатка в заказах он никогда не испытывал. Иути был известен как добросовестный мастер. Его изделия всегда были безукоризненны. Даже второстепенные мелочи выполнял он с любовью к делу. Мастер выпускал работу из рук только тогда, когда все детали были идеально отработаны. Он никому не позволял подгонять себя. Когда же заказчик его торопил, мастер обычно отвечал: «Я работаю не для живых, а для мертвых. А у них достаточно терпения».

Да, он работал для мертвых. Они жили в западных горах в своих вечных домах, в гробницах, вырубленных глубоко в скале. Там покоилось мумифицированное тело в великолепном гробу. Там помещались изображения умершего, в которых оживало его Ка. Там можно было найти все, что при жизни приносило радость усопшему: еду и напитки, рыб, уток, стада коров, которые пасли его пастухи; поля, обрабатываемые его пахарями; житницы, доверху засыпанные ячменем и полбой; прекрасного качества полотно, изготовленное его ткачихами. Все это было увековечено на изображениях, покрывавших стены гробницы, дабы Ка жило во веки веков.