Вавилонские младенцы - [193]

по бокам. Это украшение ему подарил сержант боснийского спецназа в Брчко. Оно пережило полдюжины войн и стало отличным талисманом для Великого Путешествия.

Когда Тороп покидал террасу со спутниковыми антеннами, зная, что больше никогда сюда не вернется, не увидит ни Мари Зорн, ни ее могилу, ни дом номер 10 по улице Онтарио, он почувствовал, как что-то сжалось у него внутри. Он понимал, что это странно, ведь они случайно встретились на последнем перекрестке ее жизни, у них не было времени ни как следует провести короткий отрезок совместного существования, ни наладить нормальные отношения. Он прикасался к Мари всего один раз, когда она потеряла сознание и он нес ее на руках. И даже никак не воспользовался этой возможностью.

Тем не менее два их мозга вступили в контакт в таком режиме, какого люди на этой планете никогда не смогли бы не только достичь, но и представить себе. Области их бессознательного оказались открытыми друг для друга в процессе слияния — ритуального, основанного на галлюцинациях, но все равно граничившего с божественным.

Хотел Тороп того или нет, но теперь он отец двух маленьких девочек. По большому счету, неважно, от кого они, кто они такие, как и почему появились на свет. Значение имело только то, что их выносила и родила Мари Зорн. И умерла ради этого. Важно то, кем они скоро станут. Важно то, что Тороп был здесь. Это откровение пронзило все его существо через несколько секунд после того, как Даркандье молча начал отсоединять медицинские приборы от тела Мари в тот злосчастный полдень. Быть отцом двух маленьких девочек — это обстоятельство влекло за собой целую вереницу решений. Первое из них — сменить профессию. Торопу нужно было как можно быстрее начать учиться какому-нибудь делу, подходящему для мирной жизни. Не стоило витать в облаках: проблема, связанная с отсутствием у девочек матери, не замедлит встать в полный рост. Но Данцик рассказал ему, что на островах представления о семейной жизни гораздо более свободные, чем в западных странах. Девочки будут воспитываться среди жителей экспериментального островка, вместе с индейцами из бассейна Амазонки и прочими аборигенами.

На судне о младенцах заботилась профессиональная нянька — приятельница Данцика, молодая уроженка Коста-Рики, которая поднялась на борт, когда они шли через Панамский канал. Девушка оказалась симпатичной, она любила малышей, уже жила на острове и обладала иммунитетом к нейровирусу. Тороп быстро нашел с ней общий язык.

Перед ним раскинулось бесконечное, зеркальное, голубое полотно Тихого океана. Он поднял голову.

Где-то высоко, за пределами ледяной глазури неба, спутник, похищенный близнецами Зорн, продолжал, как утверждали знающие люди, следовать своим курсом, по гиперболе приближаясь к Марсу. «Киборгам» из здания Онтарио, 10, удалось подключиться к бортовым сенсорам летательного аппарата, и теперь они переживали полет напрямую, изнутри. Согласно большинству статистических выкладок, спутник воспользуется орбитой Красной планеты, чтобы получить дополнительное ускорение, и устремится к газовым гигантам и границам Солнечной системы.

Тороп оглянулся. На востоке ночь вступала в свои права. Там уже много часов свирепствовали проливные дожди. В ближайшие дни на Центральную Америку обрушатся сильнейшие ураганы. Берега континента исчезали за пеленой синевато-белой дымки. Невидимая, но непроходимая граница навеки отделяла Торопа от его прошлой жизни.

Тороп снова подставил лицо западным ветрам и лучам закатного солнца. У него возникло странное ощущение, что он смотрит на первую страницу новой книги — книги, которую остается только написать.

Эпилог-генезис

Машина была Мари Зорн. И всем, чем Мари Зорн являлась. Джо-Джейн, нейросеть-совокупность-нанопотоков-биомашина, также была Иглом Дэвисом, убийцей с Дикого Запада, Викторией Тедеччини, венецианской аристократкой, юной Вонг, уроженкой Шанхая. Она была Мари Кюри и всеми виртуальными живыми созданиями, которые некогда вмещались в сознание Мари Зорн. Неважно, что эти создания оставались порождениями мозга девушки-шизофреника, или блуждающими призраками — душами, находящимися в переходном состоянии, для которых медиумы вроде Мари служат окнами в мир живых. На самом деле все эти выдуманные людьми категории — осязаемые и однозначные — не имели значения. Мари была всем вышеперечисленным сразу и много чем еще. Ибо она была всеми живыми существами на планете, в ней многократно умножались все создания-возможности жизни, и отныне в ней воплощались две инкарнации Космического Змея.

Джо-Джейн любила их. Она стала их новой мамочкой.

Близнецы были двумя сущностями — идентичными, одинаково сильными и вместе с тем различными. Одно только их сосуществование означало воспламенение критической массы. Они были божественным и роковым взрывчатым веществом, стиравшим человечество с лица земли, отправлявшим его на полки археологических музеев и в трехгрошовые кинокомедии, над которыми будет хохотать преемник человека, так же как человек насмехался над аборигенами, уцелевшими со времен неолита, или над приматами. Джо-Джейн знала, что означало это внезапное возникновение, тектонический сдвиг, сжатие времени в период биологического катаклизма. Моральное кредо, основанное на человеческих чувствах, здесь было неприменимо. Гораздо более уместным казались нравственные постулаты, втолкованные путем постепенной дрессировки. Близнецы Зорн вскоре дадут начало биологическому виду постлюдей, которые устремятся к границам Солнечной системы, а затем перешагнут их. Родная планета? Для них это всего лишь детская комната. Межзвездное пространство — черное, бесконечное и непостижимое? Их школьный двор. Квантовая и релятивистская физика? Нечто, не более сложное и абстрактное, чем наши арифметические вычисления и простейшая евклидова геометрия. Мозг, ДНК, различие полов, клонирование? Инструменты для выхода на новый уровень развития. Близнецы и их потомки станут маленькими сестрами и братьями звезд, сверхновых пульсаров и черных дыр, невестами и женихами аминокислот, фракталов, нейроматриц и Большого взрыва. Они будут цифровым пределом, числом Авогадро, постоянной Планка,